Цитаты про веру в бога

— У меня был прадед. Он мечтал служить во флоте. Хотел стрелять из больших пушек на толстозадом корабле-линкоре. А ему говорят: «Фигушки. На линкоре у тебя может быть только одна должность — кок». И было это не в каком-то лохматом году. Дело было в ВМС Соединенных Штатов где-то в середине второй мировой войны. И знаешь, чем они это обосновали? Ну, по какой причине мой прадед не может защищать свою страну? Негры, мол, ночью не видят! Плохо со зрением ночью! — Прямо не верится что-то, МакКул. Но сейчас, слава Богу, другие времена. — Ой ли? Так что я понимаю, что с тобой происходит, О'Нилл. Ты для них вроде как ниггер, который хочет выпендриться. Наверно, ты возникла слишком рано. Только и всего.

— Можно ли убивать с верой в бога? — Да только так и происходит... Перекрестясь режут, помолясь пытают, отслужив молебен — лютуют и насилуют. — Неужели никто не замечает? — Замечают. Однако и здесь есть лазейка... Если смерть — это второе рожденье, то убивать можно. Бог послал меня убить, чтобы убитый родился на тот свет. Логично? — Сердце с этим не примиряется. — Вот сердцу и верь.

Его веры сомневающимся не поколебать, его Бога грязью не замарать, и он не станет защищать своего Бога с оружием в руках. Он не отождествляет Бога с крестом, либо с церковью, для защиты которых нужно убивать другого человека. Его Бога невозможно уничтожить и тогда, когда уничтожают самого человека. Неважно, каково внешнее обличье Бога, важно смело в него верить.

В Германии декларирование веры в своего Бога — не только вопрос свободы совести. Это также очень конкретная, выраженная в цифрах, запись в соответствующей графе бланка, куда в Германии заносятся сведения об уплате подоходного налога.

Автор: Преподобный Исаак Сирин — Предел или верх совершенства веры есть бесстрастное погружение ума в Бога.

 У нас странное понимание многих вещей… Если вера в Бога, то он живет на небе или в особенном месте, куда можно прийти и помолиться, хотя сами при этом думаем, что он создал все… Так если он создатель всего, так может он везде и во всем? Если любовь, то мы ее почему-то связываем с сексом… Хороший секс — люблю… Не хороший — не люблю… Так может он хорошим и становится только потому, что любишь? Любовь ведь обладает уникальным свойством все улучшать, и с ее помощью все становится прекрасней… Любовь, она прежде всего в сердце, и даже говорим мы о ней, используя это слово… Так чего же ее ищем ниже пояса? Деньги — это вообще уникально… Так их хотим и так сильно при этом боимся разбогатеть, зажраться, стать сволочью оттого, что богат… Так может дело не в деньгах, а в человеке, имеющем богатство? Может, когда разбогатеешь, стоит больше делиться с миром, ведь он с тобой поделился, дав тебе эти дары… Смотри на мир глубже и с разных сторон — это поможет стать счастливее… 

 Почему так трудно постичь Бога с помощью наших чувств? Почему Он скрывается в облаках полу-надежд и невиданных чудес? Как нам быть верующими, когда мы далеки от веры? Что будет с теми кто уверует, или не сможет? Что будет с теми кто не захочет или не сможет уверовать? Почему я не могу убить Бога в себе? Почему Он живет во мне в унизительном состоянии вопреки моему желанию изгнать Его из сердца? Почему от Него — имитации реальности я не могу избавиться, несмотря на все? 

 — Я не понимаю, как люди могли всего за один год так одичать.– Ты просто никак не вырвешься из плена старых заблуждений, – ответил тогда мудрый восточный царь. – Ты до сих пор веришь, что люди когда-то были цивилизованными.– Я всегда думал, что нормальных людей большинство. Не так уж много в те времена было тех, кто по религиозным соображениям отказывался получать ИНН или употреблять продукты со штрих-кодом.– Норма изменчива, а большинство в любой массе составляют конформисты. Я тоже удивлялся, когда в конце восьмидесятых советские люди валом повалили креститься.– Я никогда не верил в Бога и во все эти сказки, но мне всегда казалась, что религия в основе своей нацелена на созидание.– В основе своей религия ни на что не нацелена, – покачал головой Царь Востока. – Воинственный ислам может быть религией сугубо мирных людей, а миролюбивое христианство – благословлять воинов на безжалостное истребление врагов. Просто религия наиболее удобна, чтобы делить людей на своих и чужих.

Приходит огорченье вновьПриходит огорчение вновьИ позабыв давнее обещаньеХранить к другим свою любовь,Не исполняешь Божье завещанье.И вновь на мир весь обижена,Замыкаешься в себе…Одинока полка книжная,Не даст она совет тебе.Пустая суета земная…Вновь сердце ты не облегчишьСвоих обидчиков прощая,Душою в небеса не воспаришь.Как жаль, что часто забываешь Назначенье в жизни ты,Других без вины унижаешь, Забыв небесные мечты.И плачешь, плачешь, ноСлезы не нужны никому,Никто не поймет все равно,Но только Богу одномуНе одинаково: «Как ты,Что чувствуешь и почему?»Но под ширмой суетыПро Него ты забываешьИ обида душу отравляет,На помощь не призываешьИ вера в Господа ослабевает,Но призову Тебя в печали,Ты меня избавишь -Я восхвалю Тебя устами!

Я уже говорил, что, как ни печально, я — атеист. Я не верю в Бога. Я не люблю сказки. Очень не люблю. Если люблю, то исключительно скандинавские и мифологию. Сейчас будет плохо то, что я скажу, но и Библия — сказка на самом деле. Но, скажем так, эти сказки мне интересны. Главное, чтобы история, сказка, рассказывала о древнем мире. Вообще, сказка — это разноплановая тема. Вот есть русские народные сказки — я их просто терпеть не могу. Сказки про Иванушку-дурачка и все такое, про Курочку Рябу — ведь люди склонны это называть сказкой. Другое дело — сказка «Властелин Колец» Толкина…

Воистину, верующий собирает (пред Всевышним по крупицам) благородство (благие дела и поступки) и сострадание (мягкосердечность, снисходительность к людям; опасение, трепет пред Богом); лицемер же собирает (накапливает, живя в мирской обители, вперемешку) грехи, проступки и спокойствие, безопасность (пред Высшим Судом).

— На самом деле у человека трудная участь, — неожиданно сказал священник, как-то по-особенному на меня посмотрев. — Он стремится к небу, но не может оторваться от земли. Желает взлететь, но повисшие на ногах оковы не пускают. Его душа бьется в темнице разума, однако далеко не всегда получает свободу. — Человек всегда был полем битвы, — согласилась я. — Его душа — как полная противоречий книга для Верховного Судии. Самое трудное и самое ревнивое творение своего бога. — Верой мы пытаемся дать ему свободу. Вера призвана для того, чтобы человек стремился вперед и дальше. Не останавливался, не отчаялся, не упал. — Так задумано, — вздохнула я. — Это правда. Но трудно верить в лучшее, когда душа разрывается надвое. Трудно остаться чистым, идя по колено в грязи. И трудно бороться с самим собой, если для победы нужно уничтожить большую половину себя. — Айд силен, — чуть прищурился ал-тар, отставив в сторону почти нетронутую тарелку. — Его власть очень велика.