Лучшие Цитаты про жизнь и лето

Я стала на душу старше...Я стала на душу старше,на вечность, на миг, на жизнь.Не хуже и даже краше.Плевать, что летала… вниз.Смелее и резче даже.Характер: «Не тронь — убьет!»Я — ангел, но крылья в саже.Глаза — серебрится лед.И стала улыбка цепкой,и выше каблук теперь.Слова, как сухая ветка,наотмашь в лицо. Примерь!Любовь победила разум,а разум убил любовь.Прощать научилась сразу,но вычеркнув все из снов.И знаешь, уже не страшно.Не страшно, а чуть грустней…Я стала на душу старше,на парочку лет взрослей.

АскетВойна. Ростов-Дон. Сорок пятый.Морозец явно к сорока.Носы народ в одежду пряталИ ждал состав издалека.Чтобы свой путь продолжить смелоПерешагнув через пути,(Там путепровод рядом слева,Но надо было вверх идти).И вдруг толпу привлёк вниманьеНа путепроводе один, слеваПренебрегавший замерзаньемС спортивным видом гражданин.В одних трусах и с бородою,Что прикрывала его грудь.Он перемолвился с толпою,Прося расчистить себе путь.Почти известное «явленьеХриста народу» было то.И началось вокруг крещенье,Как с неба встретивших егоА то был Иванов Порфирий.Узнала много лет спустя.Черты одни и те же были,Которые забыть нельзя.Перестрадавшего в неволеИ закаленного в борьбе.Он жизнь начал в не лучшей долеНо приспособился к среде.Он доказал врагу и миру,Что в душегубках и в морозСмог выжить с помощью эфира.То углерод свой сделал взнос.За этот подвиг был отпущенС охранной грамотой аскет,Что бы народ знал- в тяжкий случай,Заменит углерод обед.

Человек с малых лет попадает в атмосферу Слова. Оно его давит, возвышает, греет, жжет или леденит постоянно до конца жизни. Оно способствует формированию его художественного вкуса, мировоззрения, самосознания, отношения к себе и к природе. Слово устное и письменное, материнское, дружеское и враждебное, талантливое и бездарное делает человека или вялым, податливым; затемняет его душу и сознание; или усиливает его сопротивляемость, придает крепость и яркость граням его характера.

Жизнь глупа и скоротечна, Отчего не быть беспечным? Странный запрет Для пятидесяти лет. Вздорные надежды разлетелись, как дым. Чего б еще такого пожелать молодым? Хочешь быть как чистый лист, Не мудри как шахматист, делая ход, - Осьминог сделал бы наоборот.

Для меня семейная жизнь как костер, у которого оба греются. Десять лет поддерживала огонь я, а он — грелся. Потом перестала, огонь погас.

Ходзё Ава-но-ками, который был учителем воинских искусств, однажды собрал своих учеников и позвал физиономиста, который был популярен в Эдо в то время, чтобы тот определил, храбрецы они или трусы. Он направлял их к этому человеку по одному, говоря им: «Если он определит "храбрость", вам следует проявлять еще большее усердие. Если "трусость", вам следует прилагать еще большие усилия, пренебрегая своей жизнью. Это то, что дано вам от рождения, поэтому в этом нет ничего позорного». Хиросэ Дэндзаэмону тогда было около двенадцати или тринадцати лет. Когда он сел перед физиономистом, то сказал ему колючим голосом: «Если во мне ты прочитаешь трусость, я зарублю тебя одним ударом!»

— Почему вы с дедом Олавом решили приехать жить сюда, на Днепр, к смолянам? Рагнора посмотрела на нее – пристально и с неким насмешливым одобрением. — Вот как! Этот вопрос наконец пришел тебе в голову! Не «зачем», а «почему»! На вопрос «зачем» многие отвечают «за богатством, властью и славой», и они правы. Но вопрос «почему» куда важнее. Пятьсот лет назад мои предки научились строить корабли, которые могли поднять население целой усадьбы – мужчин, женщин, детей и скотину. И с тех пор они все время ищут новые места, где можно эту усадьбу возвести. А мы – потомки богов. Через род Будлингов мы происходим от турса Форниота, а через Скъёльдунгов – от Одина. Но называть себя потомком богов имеет право лишь тот, кто всеми силами стремится сделать в жизни так же много, как они. Всегда ищет способ совершить подвиг, потеснить йотунов, раздвинуть границы мира людей. Тот, кто лишь сидит на славе своих предков, болтая праздными ногами, будто невеста на ларе с приданым, – будет забыт.

Рассол подобно Эпикуру верил, что хорошей жизнь может быть, если она посвящена простым удовольствиям и регулируется справедливостью и умеренностью. Много лет назад, работая вышибалой в борделе, Рассол часто видел, как отчаявшиеся, злые люди становились после нескольких минут удовольствия обходительными и весёлыми. Тогда он и поклялся когда-нибудь открыть свой публичный дом, но на продажу выставили ветхий магазин с двумя бензоколонками, и Рассол пошёл на компромисс со своей мечтой, купил его и начал доставлять публике удовольствия иного рода.

Кофе. Напиток для одиночек, максимум для двоих. Но и тогда пьётся всегда — в одиночку. Такая схожесть с сигаретой. Думаешь о своём, что бы ни говорил… Цель, однако, одинакова — как правило, напиться; или это ритуал такой, для «своих». (-Хочешь, сварю кофе?) Отношения тоже могут быть либо быстрорастворимыми, в пакетиках (с презервативами :), либо настоящими. Которые варишь. Кофе? — пожалуйста, я принесу; но если хочешь уловить тонкую струйку, вьющуюся между зёрен изящной крепостью в чашку… то, чего не видишь… — тебе нужно смотреть, как кофе варят. Веришь, нет — если приносят тебе готовое, какое-то смущение: ой, а вы это без меня?… А я не знал, извините… И улыбка (оправдания?) проходит между. Спасибо. Кофе должен быть вкусным, даже когда остынет. Если — остынет. К кофе обязательно подаётся гарнир. Секс. Потому что подавать без гарнира — извращение. Возможно, он будет во взгляде даже, в незаметном прикосновении — и знать не будешь! — но секс постоянно присутствует.

– «Спящая красавица»? – задумался Макс. А он, оказывается, знает сказки! – Насколько я помню, там все хорошо закончилось. И если бы принцесса не заснула, то не дождалась бы своего принца. Ей бы достался какой-нибудь гоблин, и она бы всю жизнь с ним мучилась. А так немного проспала – и вот оно, счастье. Помнится, принц был ее моложе лет на сто.

 Скоро, совсем чуть-чуть подождать осталось, тебе исполнится восемнадцать лет, и в этот день ты уйдёшь из дома, и больше ни одно человеческое существо никогда в жизни не станет тебе указывать, что можно, а чего нельзя, потому что ты этого не позволишь — никому, никогда. Сами разберёмся: нам жить, нам умирать. Никто за нас с тобой этого не сделает, а потому пусть сидят и молчат в тряпочку. 

Было чувство, будто прочная стена, которая много лет защищала его спину, внезапно рухнула и за ней открылась пропасть. Почти всю жизнь Мистина был Ингвару опорой, но и сам опирался на него. Чувство взаимной верности было важнее, чем их пожизненное соперничество, неизбежное между сильными, гордыми, честолюбивыми мужчинами. Мысль о том, что Ингвару больше нельзя доверять, что Ингвар предал его, поразила… пустотой. Земля ушла из-под ног. Он больше не был уверен ни в чем.