Длинные Цитаты про темную душу

Чем дальше развивается цивилизация, чем выше её нормальный моральный уровень, со всяческой заботой об экологии, простуженных китах, бездомных кошечках и прочих стареньких бабушках, тем чудовищнее становится противоположный полюс. Допустимое зло. Представимое зло! Да, люди в целом становятся лучше, чище, милосерднее. Но – как расплата за эту принятую всеми мораль, за декларируемые ценности и заповеди, растет темный клубок, прячущийся в душе. Есть у меня коллега, очень хорошая девушка. Как-то мы с ней общались на сходную тему… и я спрашиваю: «За какую сумму ты бы могла убить человека?» Ну, пообсуждали кандидатуру, сошлись на мне самом, как индивидууме приятном и симпатичном. Она меня в миллион долларов оценила. В общем, даже приятно стало, киллеры и за десятую процента этой суммы работают… Потом обсудили вопрос с убийством невинного ребёнка. Ну, тут, кажется, она больше бы попросила. Но! Ты понимаешь – всё допустимо для современного человека! Все!

«Ну разве не красивая пара?» Они не уроды. Они молчат, они счастливы, что они вдвоем, счастливы, что их видят вдвоем. Бывало, и мы с Анни, входя в какой-нибудь ресторан на Пиккадилли, чувствовали, что на нас устремлены растроганные взгляды. Анни это злило, но я, сказать правду, слегка этим гордился. И главное, удивлялся. Я никогда не был таким прилизанным и опрятным, как этот молодой человек, которому это очень идет. Однако и уродлив был не настолько, чтобы это трогало. Просто мы были молоды – а сейчас я в том возрасте, когда умиляет чужая молодость. Но я не умиляюсь. У женщины ласковые темные глаза. У молодого человека кожа оранжевого оттенка, слегка шероховатая, и очаровательный маленький волевой подбородок. Они меня трогают, это правда, но в то же время они мне чем-то противны. Они так далеки от меня, они расслабились в тепле, они лелеют в душе общую мечту, такую сладкую, такую хилую.

 Когда-то здесь жили люди. Они плакали и смеялись, любили и ненавидели, лелеяли мечты и вынашивали планы. У них было много чувств, сжигающих их души. Теперь их нет. Они ушли и унесли с собой свои чувства, и ничто не напомнит случайному прохожему ни о них самих, ни, тем более, о бушевавших в них страстях. Но осталась деревня. Дома, где мохнатые существа, скрываясь по темным углам, ждут своих хозяев. Поля, где до сих пор в порубежной полосе стоят термы, сохранившие запах приносимых в дар Чуру вин. Вот эта сотворенная руками копань, которую населяют уже новые, неведомые ушедшим людям жильцы. И существование всего этого гораздо таинственнее, прекрасней и долговечнее, чем все чувства человеческой души. С годами это очарование затмит все остальное, и случайно наткнувшийся на древнее поселение человек благоговейно вытащит из-под земли глиняный светец или закопченные камни теплины. Глядя на них, наш далекий потомок увидит и печище, и лес, и даже людей, некогда живших здесь.

ЗдравствуйЗдравствуй, Милая! Как ты там, в прохладном своем Раю?Мне никогда не попасть туда, ведь каждому по заслугам.Кара одних – наслаждаться в тени беззаботно-седого луга без дна и плуга.Вера других – проводить этот век под Невой: на краю в строю.Здравствуй, Милая! Как ты там без меня донесла свой крест?Как твои небеса, без которых ты точно уже не можешь?Как твое солнце, которое не оставляет следов на коже, и так похожеНа жертвенных бабочек, что провели эту ночь на бессмертном своем одре – на моем костре.Здравствуй, Милая! Эти птицы и письма летят все одно на Юг.И вечно теряются, либо им просто не хочется возвращаться.Душа твоя так огромна, и в этом-то хрупком теле как может она умещаться?(Особенно если в него проникают мои изящные пальцы, несущие счастье)И когда все, кто не знает значения слова ЛЮБОВЬ, на нее плюют.Здравствуй, Милая!

Гуляя по лабиринтам души, заглядывая в глаза минотавру разума, поджигая в руках время, эту ненадёжную нить Ариадны, я бережно собираю плоды своей жизни в плетённую корзину слов. Но я не луч света в тёмном царстве одиночества, я не мудрец и не философ, я не поэт смутных времен скуки и сытости. Всё уже давно сказано до меня. И пусть в слепом мире, населённом беспомощными испуганными зверятами, называющими себя людьми, даже банальные истины порой могут оказаться невероятным открытием, всё же нести свет во тьму незнания — не мой выбор. Мой выбор прост и непререкаем: я выбираю смотреть на воду. Я выбираю видеть небо. Я выбираю пинать по ветру тяжёлые осенние листья и целовать горячие жадные губы, я выбираю широко улыбаться жизни и раздвигать острием мысли тесноту мира, я выбираю свет звёзд и крепкий чай, я выбираю легкость на подъём и нежность молчания.

Темная сила...Говорят, есть далеко неведомый край,Куда не дотягивается Солнце,Увы, но это к сожалению не рай,Оттуда никто уже не вернется...Край этот за небесами,За границами Земли,Там только те, кто с грехами,Кого простить не смогли...Их ошибки душа исправить не смогла,Они сгорают в вечном огне, там лишь мгла!Там правят силы темноты ,Чтоб тебя простили - прости и ты.Вопли, крики и стоны доносятся сюда,Обреченные на вечные муки,Со страхом дожидаясь Страшного Суда,Успей хоть помыть кровавые руки!Там, где кончается закат,Но где царит темнота,Место, как вы поняли - ад,Там, где царит лишь пустота...Их ошибки душа исправить не смогла,Они сгорают в вечном огне, там лишь мгла!Там правят силы темноты ,Чтоб тебя простили - прости и ты.Те, кто не верил богам,Те, кто думал "Я сам!",Те, кто просто хотели мечтать,Горят в аду, как нам говорят...Их ошибки душа исправить не смогла,Они сгорают в вечном огне, там лишь мгла!Там правят силы темноты ,Чтоб тебя простили - прости и ты.

Исповедь Антихриста.Я в этот мир явился неслучайно, Меня волчица темной ночью родила. Она в тот миг завыла от отчаяния, Ведь не меня я думаю ждала. Мне предначертано ввязаться с Богом в битву, И как написано я должен проиграть. К Нему не в силах вознести молитву, С тобой отец советуюсь опять. Я вынужден внимать послушно твоей воле, Ты мной играешь в странную игру. От глаз твоих мне не укрыться в поле. Тебе перечить просто не могу. Мой Черный Отче все твои старания Обречены сегодня на провал. И хоть не верится в твои мне обещания, Во мне вскипает ярости накал. Что я твоя послушная игрушка, И претворяю в жизнь твои мечты. Исхода нет моей душе заблудшей, Меня пугаешь в этом мире только ты. Но час настанет буду я свободен, Хотя наверное все также одинок. Я из купели пью сегодня воду, Мои глаза все смотрят на Восток. Я оказался между двух огней. Один не примет,а другой накажет. Мне властвовать дано среди теней И про покой мне только смерть расскажет...

С чего всё началось? Я не знаю… Ты просто появилась в моей жизни. Вошла в неё без стука, без звонка – так, как ты обычно делала всё и всегда. Непредсказуемая. Удивительная. Честная. Жестокая. Открытая. Смешная. Злая. Глупая. Ты всегда была для меня закрытой книгой. Почему закрытой? Я не понимала тебя. Не понимала твоих поступков, твоих слов, твоих выставленных среди зимы на ледяной балкон цветов, твоих глаз, сияющих сквозь темные очки в неосвещенном помещении. Твоих рук, принадлежащих всем. И твоей души, не принадлежавшей никому. Ты очень долго шла ко мне. А я к тебе. Слишком многим были наполнены эти годы. Но я ни о чем не жалею. Я жалею только об одном: о том, что так тяжко и долго я пыталась понять тебя. Постичь. Прочитать. Ворваться туда, куда простым смертным не было дороги, туда, где всё было заперто на сотни замков. На то, чтобы понять тебя, мне понадобилась целая жизнь. На то, чтобы полюбить – одно мгновение.

Запах детства.Запах скошенных дней растревожил мне душу.Я иду босиком по холодной росе.Городской свой устав я сегодня нарушу,«Искупаю» себя в этой дивной красе.Здесь на этих лугах расцвело моё детствоГолубой незабудкой и мятой густой.На всю жизнь мне досталось всё это в наследство.Хоть и стала давно я уже городской.Приближаюсь к реке, под роскошною ивойЖдёт меня, как всегда, мой приятель-челнок.Он меня понесёт по волне шаловливой...Я в затоку плыву, что ведёт на восток.В ней ловили мы раков. И дикие уткиЖили стаями здесь. Жировали сполна.На реке проводили мы целые суткиБез обеда. Купались с утра до темна.Удивляли «чужих» шоколадным загаром.Не болели: лечили нас травы, цветы.А в прибрежном лесу наслаждались нектаромЗемляники лесной. Собирал её ты...Улетели, умчались счастливые годы,Разбежались, разъехались мы кто куда...Только вот красоту деревенской природыГородским цветникам не затмить никогда.

Монолог дракона.Ты плачешь? Что ты знаешь о беде?Когда твой век, как искра скоротечен.Я на беду свою бессмертен, вечен.И дар забвения отнят у меня.Моя душа безумием горя, стремится к звездам,мучаясь болью острой.Но цепь прочна... Мне дан лишь этот остров!И свет светил манящий, в вышине.Я помню время,в яростном огне миры творились, разно сочетаясь.Не ведая усталости и страх, меж них вилась моя в полете - ярость!Я ускорял движения светил!Я в них вдыхал огонь из сердца, грозный.Мой взор следил, - что бы не сбились звезды,С орбит своих, отмерянных - творцом.Я был одарен с высоты, - венцом!И исполнялись все мои желания.Но бесконечность не постигнуть в знании.....И я ошибся. И теперь я здесь.На панцирь мой, взобрался темный лес.Мой хвост и лапы, утонули в скалах.Лишь взор от муки, как и прежде ярок!И сердца гнев, оковами звенит....Твое ли горе, свяжешь с этой долей?Дитя мое, с заплаканным лицом.

И он себя не жалея бежал, Бежал в тёмную бездну, всё тяжелее дыша... В чёрной пелене колодцев подгибались ноги... Он засыпал на мокром картоне, В подземельях разума маски злых богов... Скулит душа от этих кошмарных снов... Слишком долго не тает лёд, Глаза отвыкли видеть: «Где хозяин, когда придёт...» И где искать ласки, когда увижу солнце... И где эти руки прекрасные, Что случилось... Собака загрустила... Может мир мой, моя любовь не была нужна никому никогда... Ведь я был верным, как же так? Послушай! Лишь тебе одному я доверял душу!.. Бежал по городу пёс среди пьяных мужчин... Ослепший от дальнего света машин... Летевших в тёмную бездну дворов, И он почти не знал странных человеческих слов... А может правда, не так уж сложно в жизни... Если найти её смысл... хозяин был смыслом!.. «Мир слишком сложная штука», — подумал пёс, Собирая у носа капли собачьих слёз...

Никогда луна так тихо с неба не смотрела! Сумерек плывущих лира тишиной запела, В ветви тёмные вплетая синих теней сонмы... Нежным и таким спокойным неба я не помню! Так и мне, озёрной птицей, в песне изнемочь бы, Лишь успеть сказать, как в душу заглянула ночь мне, И что крылья в беспредельность сотканы мне снами, А мечты на хрупких мачтах вздулись парусами; Рассказать, как близость смерти вдруг преображает Песню, что слагает лебедь, с песней умирая, И как ясно мне, что душам в океане этом Смерть – лишь новая дорога розового цвета; И что сказкой обернётся дерзкий мир поэта И что не было вовеки ночи тише этой, Что с великими мужами здесь лежать мне вместе, Что я – царь и что поэт я, умираю в песне, Чтобы сердце моё в лире вас веками грело... Никогда луна так тихо с неба не смотрела!