Длинные Цитаты про скучную жизнь

 Чёрный делает вещи как бы более реальными. Жизнь — скучная и бессмысленная штука. Всё начинается с возвышенных надежд, которые потом рушатся. Мы понимаем, что все мы умрём, так и не найдя ответа на самые главные вопросы. Мы развиваем все эти тягомотные идеи, которые просто по-разному объясняют нашу реальную жизнь, но не дают нам никаких ценных знаний о великом, настоящем. По сути, мы проживаем короткую жизнь, полную разочарований, а потом умираем. Мы заполняем её всяким дерьмом — карьерой и браком, чтобы создать для себя иллюзию, будто в этом есть какой-то смысл. Героин — честный наркотик, потому что он избавляет от иллюзий. Если тебе хорошо под героином, то ты кажешься себе бессмертным. А если тебе плохо, то ты с головой окунаешься в то дерьмо, которое и так тебя окружает. Это единственный по-настоящему честный наркотик. Он не изменяет твоё сознание. Он просто доставляет тебе кайф и чувство благополучия.

Измученная, мокрая, грязная, она вернулась домой, и с этого дня в ней начался тот душевный переворот, вследствие которого она сделалась тем, чем была теперь. С этой страшной ночи она перестала верить в добро. Она прежде сама верила в добро и в то, что люди верят в него, но с этой ночи убедилась, что никто не верит в это и что все, что говорят про Бога и добро, все это делают только для того, чтобы обманывать людей. Он, которого она любила и который ее любил, — она это знала, — бросил ее, насладившись ею и надругавшись над ее чувствами. А он был самый лучший из всех людей, каких она знала. Все же остальные были еще хуже. И все, что с ней случилось, на каждом шагу подтверждало это. Тетки его, богомольные старушки, прогнали ее, когда она не могла уже так служить им, как прежде. Все люди, с которыми она сходилась, — женщины — старались через нее добыть денег, мужчины, начиная с старого станового и до тюремных надзирателей, — смотрели на нее как на предмет удовольствия.

— Чем ты занят? — Тебя жду. — Лежа на месте нашей первой встречи? — Хочется красивого жеста. — Все плохо? Да? — Кажется мне положен танец, Мисс Гилберт. — Дэймон, просто ответь. Что случилось? — Пожалуйста, потанцую со мной, Елена. Потанцуй со мной, это должна была быть самая важная ночь. — Ответь уже. У тебя на лице написано, все очень плохо? — Кай связал тебя с Бонни. Пока она не умрет, ты не проснешься. — Что? — Елена, он победил. — И что ты сделаешь? Дэймон? — Могла бы сказать, как мне поступить. — Я знала, что ты сделаешь. — Ты знала, что злой, эгоистичный Дэймон Сальваторе откажется от любви всей жизни, чтобы спасти ее подругу? — Я знала, что любовь моей жизни не оставит своего друга, даже если ему придется немного пожить без меня. — Без тебя здесь станет очень скучно. — Нет, Дэймон, ведь ты не будешь просто сидеть и ждать меня. — Я подумал устроить голодовку. В процессе сушки время течет быстрее. — Дэймон, у нас ничего не выйдет, если ты просто закроешься.

Не признаю я никаких «женщина любит ушами». Не надо лишних слов. Ни к чему. Считаю, что злой рок нашей современной жизни - это обилие слов и минимум поступков. Дефицит. Что в понятии современной женщины поступок со стороны мужчины? Ну, букет преподнёс, ну, колечко купил, ну, шубку подарил, ну, в Турцию свозил Это всё хорошо, конечно, но разве же это поступки? По мне поступок - это желание сотворить какое-то безумство. Да хотя бы остановить поток машин, перекрыв движение на проспекте. Или забраться на самое высокое здание и прокричать оттуда: «Я тебя люблю!». Кто-то возмутится: «Ну что за идиотизм?! Бред какой-то, клоунада». Наплевать. Пусть думают так. Главное, в ответ ты видишь её восторженно-недоумённую улыбку, глаза, сияющие счастьем. И это тоже чудо Сексуальные отношения, бесспорно, - это здорово, замечательно, но женщина ведь ждёт от мужчины и ещё каких-то мужских проявлений. А мы почему-то в подавляющем большинстве своём лишаем их чудес. И себя, кстати, тоже.

 Лениво тянутся дни в маленьком карпатском курорте. Никого не видишь, никто тебя не видит. Скучно до того, что хоть садись идиллии сочинять. У меня здесь столько досуга, что я мог бы выставить целую галерею картин, мог бы снабдить театр новыми пьесами на целый сезон, для целой дюжины виртуозов написать концерты, трио и дуэты, но — о чем это я говорю! — в конце концов я успеваю только натянуть холст, разгладить листы бумаги, разлиновать нотные тетради, потому что я… ах! только без ложного стыда, друг Северин! Лги другим, но уж себя самого обмануть тебе не удастся. Итак, я ни что иное, как дилетант: дилетант и в живописи, и в поэзии, и в музыке, и еще в кое-каких из тех так называемых бесхлебных искусств, которые в наши дни обеспечивают своим жрецам доходы министра и даже владетельного князька; но прежде всего я — дилетант в жизни. Жил я до сих пор так же, как писал картины и книги, то есть никогда не уходил дальше грунтовки, планировки, первого акта, первой строфы.

Вы теряете энергию только в том случае, если жизнь становится скучной в вашем сознании. Ваш разум начинает скучать и, следовательно, устает от ничегонеделания. Вы не должны уставать. Заинтересуйтесь чем-нибудь. Увлекитесь каким-нибудь делом и погрузитесь в него с головой. Вылезьте из своей привычной оболочки. Станьте кем-то. Сделайте что-то. Перестаньте сидеть и сокрушаться по поводу тех или иных событий, читать газеты и вопрошать: «Почему они ничего не предпринимают?» Человек, который идет и что-то делает, не чувствует усталости. Если у вас нет никаких приятных событий, то не удивительно, что вы устаете. Вы разрушаетесь. Вы вырождаетесь. Вы засыхаете на виноградной лозе. Чем больше вы погружаетесь во что-то более значительное, чем вы сами, тем больше у вас будет энергии. У вас не будет времени думать о себе и увязать в своих эмоциональных неурядицах. Для того чтобы жить с постоянной энергией, необходимо исправить свои эмоциональные ошибки.

Как ты нашел меня?Как ты нашел меня,в каких календарях?Начертан путь наш медленно и верно.Двадцать шестые сутки декабря,Развели нас врозь закономерно.Ты тихо плакал,выгибая бровь,Не понимая,что влечет бездонность.Что девушка не просто так-любовь!Действительно любовь,а не влюбленность.Весь мир готов проклясть и отрекатьТы шел по жизни тлеющей лампадой,Я не смогла поверить,ты-понять.И все простить,не упрекнув и взглядом.Ты путал все дороги и следы,Рассеивался в пиве,сигаретахСсылался все на слабости,мечтыДавал мне сотни,тысячи ответов!Несчастье вот обрушилось как снег,До удивленья,Господи,так близко!И время снова ускоряет бег,И прошлым встречам ставит обелиски.Не надо слез и бесполезных слов,Не надо клятв-ни письменно,не устно!Как невозможно называть любовь,Заезженным и скучным словом-чувство.Слились в одно-два яростных огня,Одни из тех,что землю вертят,И все-таки,как ты нашел меня?Меж первым поцелуем и бессмертным?!

Какая разница судеб в наши дни — Толстого и Достоевского... Оба шли долго параллельно при своей жизни, оба являясь одинаково возродителями «религиозных настроений» в нашем обществе, в эпоху, казалось, совершенно атеистическую, совершенно позитивистскую, окрашенную социалистическими цветами, отливами и переливами. Теперь только можно спросить: да отчего два эти писателя, «равно окрашенные в религиозную окраску», — разошлись? На чём они разошлись? Теперь это ясно: один евангелик, «в чертковском духе», — скучный, томительный сектант, с узеньким кругозором, ничего решительно из предстоявших и вот разразившихся в 1914-1918 годах событий не предвидевший. Другой был апокалиптик, с страшным, с пугающим горизонтом зрения, который все эти события, и с внешней их стороны, и с внутренней, предсказал или точнее воспредчувствовал с поразительною ясностью, тревогою, страхом, но и с надеждами...

 Что делает банки нашими? — это особые взаимоотношения работающих в них людей. Не многие из них действительно обучались банковскому делу и менеджменту. Немногие из них умеют отстаивать свои права и требывать компенсации за внеурочную работу. Немногие из них редставляют себе, что такое миссия банка и корпоративная культура. Не многие из них верят в букву регламента. Жизнь заставит всему этому научиться. Тогда наши банки перестанут быть нашими, потому что там будут работать другие люди. Немногие из них выйдут за рамки знаний, данных вместе с дипломом. Немногие из них выполнят сверхурочную задачу в фантастические сроки. Немногие из них сумеют относиться к себе, к колегам и к корпорации с должной иронией. Немногие из них осмелятся применить свою сообразительность и смекалку там, где регламенты будут бессильны… Банки станут правильными и скучными. 

— Вы правда девственник?— Не нужно мне верить, просто лечите.— Прежде чем лечить, нужен диагноз, а не зная, можно ли вам верить, диагноз поставить сложно.— Я сказал вам правду.— Утратили веру, оттого что какой-то пацан что-то не так понял?— Церковь бросила меня и Бог меня оставил, и я не знаю, зачем это нужно было Богу.— Бог дал церкви и мальчику свободу воли, и вам больно что этой свободой воспользовались.— Ну да, Бог хочет придать жизни смысл, без свободы воли жизнь бессмысленна, а со свободой полна страданий — значит, Бог хочет страданий, вот такой скучный и бессмысленный силлогизм. И даже купись я на все это, смотрите, что Бог творит: ураганы, землетрясения, убийства милионов невинных людей, что ж, видно, мало молимся.— Как жалко, что вы педофил.

 Мы боремся с любыми ограничениями и любим свободу, как если бы свобода была бесконечностью наших действий, но постоянно сталкиваемся с тем, что все в нашей жизни имеет свои границы, как, собственно, и сама жизнь. С другой стороны, в сознании человека понятие бесконечности чаще всего появляется в самые неприятные моменты. Бесконечной кажется скучная работа, нудная книга, боль, страх, одиночество, ожидание — моменты максимального дискомфорта. При этом человек никогда не скажет, что его ощущение счастья длилось бесконечно, – нет, нет, все самое лучшее, вкусное и приятное длится совсем недолго и поэтому ожидание длилось бесконечно, а вот счастья был только миг. Мгновение. Так, может быть, и не нужна нам эта бесконечность? 

Про разбойников написано, пишется и будет ещё написано так много, что аж противно. Простой, честный, тихий человек никому не интересен. Как он там пашет землю, выращивает пшеницу и репу, торгует, рискуя разориться, столярничает, плотничает, ловит рыбу, отливает колокола, шьёт одежду, охотится, грибы собирает — никому нет дела. Зато про того, кто силой забирает себе все плоды скучного повседневного труда, и песни слагают, и баллады, и былины, и эпосы. Ну и книжки, конечно, сочиняют. Слушатель или читатель всегда мнит поставить себя на место разбойника, а не жертвы. Ему от этого вроде бы становится легче. Вроде бы на какое-то мгновение в жизни устанавливается справедливость.