Цитаты про не надо

— Если я сформулирую цель, то я не могу её не достичь. Она должна быть достигнута! — А если ты поставишь цель и не достигнешь? Такое может быть? — Нет, не может. Если выживу, то я эту цель обязательно достигну и довольно за короткий промежуток времени. Тот промежуток, за который я сумею достичь этой цели, гораздо меньше того промежутка, сколько я думаю о том, что надо бы эту цель достичь.

Ученикам, чтобы преуспеть, надо догонять тех, кто впереди, и не ждать тех, кто позади.

Если вы позволяете кому-то вредить вам, это не истинное терпение. Когда другие люди делают с вами все что угодно и вы терпите их выходки, вы выбиваете почву у себя из-под ног. Если кто-то причиняет вам вред и его не переубедить, приходится защищаться. Но даже и в этом случае не надо испытывать гнев. Следует защитить себя и никого не задеть. Иногда возникает необходимость останавливать людей. Но это не значит, что вы должны потерять терпение.

— Не желаете ли медвежатины? Вы, надеюсь, не вегетарианец? — Я был им. После ударов мне пришлось... — инженер кашлянул, — внести в свои вкусы коррективы.

А над Камчаткой погода не очень, опять туман И по прогнозам погоды на завтра дожди. Спит себе тихо укрывшись под волнами океан. Слышишь моряк, ты его не буди, не буди. Чтобы так жить, нужно мечтать. Чтоб любить, нужно отдать. Якоря, якоря нашей судьбы... Чтобы так жить, верить и ждать, И простить, чтобы понять Якоря, якоря нашей любви.

 Я закрываю глаза, но я не тужу, я хлопаю дверью — просто я ухожу! Hазовёшь меня другом или может быть гадом,Hо я ухожу и просто так надо 

Сидят рядышком стайка девчушек лет так по 18-20 каждой и разгадывают кроссворд В нем вопросец - "доказательство невиновности"...Тень задумчивости наморщила их лобики - и одна из них выдает гениальный ответ - "Ц&лка!".Я заинтересован? (не то слово!) Далее спор о том, что слово-то не очень приличное, наконец вторая выдает:- А! Это называется Плева! Вот и "Л" вторая!!Оказалось, "алиби". Читайте правильно вопросы - это ж надо невинность и невиновность перепутать...

Я теперь еду, но знайте, Катерина Ивановна, что вы действительно любите только его. И по мере оскорблений его все больше и больше. Вот это и есть ваш надрыв. Вы именно любите его таким, каким он есть, вас оскорбляющим его любите. Если б он исправился, вы его тотчас забросили бы и разлюбили вовсе. Но вам он нужен, чтобы созерцать беспрерывно ваш подвиг верности и упрекать его в неверности. И все это от вашей гордости. О, тут много принижения и унижения, но все это от гордости... Я слишком молод и слишком сильно любил вас. Я знаю, что это бы не надо мне вам говорить, что было бы больше достоинства с моей стороны просто выйти от вас; было бы и не так для вас оскорбительно. Но ведь я еду далеко и не приеду никогда. Это ведь навеки... Я не хочу сидеть подле надрыва... Впрочем, я уже не умею говорить, все сказал... Прощайте, Катерина Ивановна, вам нельзя на меня сердиться, потому что я во сто раз более вас наказан: наказан уже тем одним, что никогда вас не увижу. Прощайте.

 Граждане! Уважайте пружинный матрац в голубых цветочках! Это – семейный очаг, альфа и омега меблировки, общее и целое домашнего уюта, любовная база, отец примуса! Как сладко спать под демократический звон его пружин! Какие сладкие сны видит человек, засыпающий на его голубой дерюге! Каким уважением пользуется каждый матрацевладелец! Человек, лишенный матраца, – жалок. Он не существует. Он не платит налогов, не имеет жены, знакомые не занимают ему денег до среды, шоферы такси посылают ему вдогонку оскорбительные слова, девушки смеются над ним – они не любят идеалистов. 

Надо продолжать жизнь с того, на чем она вчера остановилась, и мы с болью сознаем, что обречены непрерывно тратить силы, вертясь все в том же утомительном кругу привычных стереотипных занятий. Иногда мы в эти минуты испытываем страстное желание, открыв глаза, увидеть новый мир, преобразившийся за ночь, нам на радость, мир, в котором все приняло новые формы и оделось живыми, светлыми красками, мир, полный перемен и новых тайн, мир, где прошлому нет места или отведено место весьма скромное, и если это прошлое еще живо, то, во всяком случае, не в виде обязательств или сожалений, ибо даже в воспоминании о счастье есть своя горечь, а память о минувших наслаждениях причиняет боль.

У нас сейчас увлечение такое — строительство новых храмов, новых сооружений. Я понимаю, что каждая эпоха хочет оставить по себе памятник, но всё-таки легче было, скажем, египетским фараонам, царям Древней Греции, а византийским императорам уже было трудней, потому что надо было что-то ломать и что-то восстанавливать. Если на наших глазах будет разрушаться Дом Пашкова, будет догнивать Исторический музей не реставрированный и сползать в Новгород Волхов, разве можно сейчас на полном серьёзе говорить о восстановлении Храма Христа Спасителя? Я хочу, чтобы этот храм был в центре России, но сначала надо восстановить то, что у нас разрушается от XII-XVIII веков!

... действие, деятельность, практика, даже моральные поступки и нравственная воля еще не есть мудрость жизни, которая стала бы выше судьбы. Ещё надо откуда-то брать принципы действия; ещё надо знать как именно действовать, во имя чего действовать. Вот этого «во имя» и нет в самом волевом поступке. Кроме того, всякий волевой акт рано или поздно наталкивается на сопротивление. Наша деятельность часто прерывается, а в конце концов и просто кончается раз навсегда. И судьба водворяется во всей своей неумолимости, во всей неотвратимости. Смерть — критика всякого действия.