Цитаты про человеческую

В приходящей нам на смену молодёжи нет ни капли сострадания. Они не любят людей. Нет, любят, конечно, но только родных, близких; но людей вообще, людей, как идею, как понятие - нет. У них нет привязанности ни к кому, кроме самих себя, а сострадать человеческой расе, не питая к ней родственных чувств, невозможно.

Одним из таких буржуазных лицемерий является убеждение в том, что школа может быть вне политики. Вы прекрасно знаете, насколько лживо это убеждение. И буржуазия, выдвигающая такое положение, сама во главу угла школьного дела ставила свою буржуазную политику и старалась школьное дело свести к тому, чтобы натаскать для буржуазии покорных и расторопных прислужников, старалась снизу доверху даже всеобщее обучение свести к тому, чтобы натаскать для буржуазии покорных и расторопных слуг, исполнителей воли и рабов капитала, никогда не заботясь о том, чтобы школу сделать орудием воспитания человеческой личности. И теперь ясно для всех, что это может сделать только школа социалистическая, стоящая в неразрывной связи со всеми трудящимися и эксплуатируемыми и стоящая не за страх, а за совесть на советской платформе.

Женщины, существуют единственно только для распространения человеческого рода, и этим исчерпывается их назначение.

Надежда была бы величайшей из сил человеческой души, если бы не существовало отчаяния.

Сейчас речь пойдет о «проблеме финишной ленточки». Мы – я имею в виду человечество – категорически не умеем адекватно воспринимать финалы. Счастливый? – нежизненно, скажем мы. Так не бывает. Ужасный? – оскорблены в лучших чувствах, мы браним автора за то, что лишил нас надежды. Дай, сукин сын, хоть парус на горизонте! Двусмыслица? – о, кипя от гнева, мы готовы убить мерзавца, который поставил нас перед выбором. Выбирать – проклятие рода людского, и да минует нас оно! Открытый? – мы и вовсе лишим эту закавыку гордого имени: «финал». Думать самостоятельно – пытка. А если в конце повествования стоит жирная точка, всем сестрам выдано по серьгам, а всякому кулику по болоту – честное слово, мы никогда не простим создателю, умело связавшему концы с концами, одного-единственного, зато смертного греха. Он же лишил нас возможности продолжения, не так ли?! Финалы – не наш конек. Они оскорбляют человеческое подсознание самим фактом своего существования.

 Человеческий ум – странное создание: то, что мы хотим забыть, постоянно возвращается, а то, что мы хотим помнить, исчезает. 

 Лишь в молчании человеческий дух прикасается божественного. 

— Они чувствуют боль, он дернулся, когда я его колол. Вы можете зайти слишком далеко, поджаривая его. — Бо не новичок. Давайте, за дело. — Нет, пожалуйста, не делайте этого. Мне нужно больше времени, чтоб его изучить. Спасти человеческую расу, в этом ведь суть? — Это мы и делаем, док. Показываем миру, чего нужно боятся. — Будешь стоять там, док, застрелим или поджарим. — Насчет «пять» — мы начнем. А ты будешь стоять рядом и не пикнешь. — Он личность. Зомби — да, но личность.

И стало вдруг казаться скотству, Утяжеленному мошной, Что скотство – это превосходство Над человеческой душой.

 Чем добросовестнее изучаешь источники, тем с большей грустью убеждаешься в сомнительности всякого исторического свидетельства ни тщательно удостоверенная давность документа, ни его архивная подлинность еще не гарантируют его надежности и человеческой правдивости. 

Любящий человек ненавидит пустые траты, особенно трату времени и человеческого потенциала.

От печки же и происходит весь смак нашей человеческой жизни. У печки - любовь. У печки - мир. У печки - согласие.