У Вас есть интересная цитата?
Поделитесь ею с нами!
— Тома, Тома... У тебя обратный рефлекс. Раньше надо было плакать, а теперь уже радоваться надо. — Уйди и не трогай меня никогда! Я тебя ненавижу! — У тебя шок. — У меня шок от тебя на всю жизнь! Ты понимаешь? Притворялась, унижалась, только чтобы быть с тобой, а ты меня предал! — Всё же было по-другому час назад? — Потому что я думала, что мы погибнем! А теперь — всё как было! — А.. Ну извини меня... Извини, что я не погиб.
Я как и ты сознание терял, Но все же не терял надежды, Не бойся падать, бойся, что жизнь твоя, Унылой станет и неинтересной.
Скорость света — 299792489 метров в секунду. Боль путешествует через тело со скоростью 350 футов за секунду. Даже чих может достигнуть скорости в несколько сотен миль в час. Что же касается жизни? Ну… она пролетает как пуля.
Жизнь коротка, а наша — ещё короче. Стоит ли тратить её на ссоры и обиды? Когда-нибудь придёт и наш черёд, и если меня прикончат, знайте — я зла не держу. Безоговорочно прощаю вас за всё дерьмо, что вы натворили.
Любые трудности ценны, потому что, преодолев все препятствия, мы перестаем быть прежними: мы выросли, мы лучше осознаем и ощущаем свою жизнь, она становится более полной.
34года.1986г.34 года, 1986 год.Мой милый! Сколько лет прошло,И вспоминать уже порой неловко,Что время с собой в тайне унеслоЗакончена в мир грез путевка.Не злись, пожалуйста, я не ищу любви,И я своей судьбой вполне довольна,Не бойся больше встреч и не гони – Мне это слышать от тебя уже не больно.Я просто хочу знать, что ты на свете есть,Хочу, что б ты был тоже очень счастлив.Не подхалимство это и совсем не лесть,Не поиск выгоды от твоего участья!...Мы повзрослели на 15 лет!Как много понято и пережито….И что казалось «тайной» –не секрет,И аксиомы жизни все «открыты». И мудрость в том, чтоб сколько не познав,Уметь умерить чувство превосходства,И укротить самодовольства нрав,И признавать свою ничтожность и уродства.До совершенства всем нам далеко,Невежи только этого не понимают,И за людей обиднее всего,Когда незнания циничность прикрывает!
... Жизнь — это цепь потерь. Ты теряешь молодость, родителей, любимых, друзей, удовольствия, здоровье и, наконец, саму жизнь. Ты можешь не принимать этого — и все равно будешь терять.
Только дурачкам молодым можно внушить, что якобы можно построить идеальную жизнь. Идеальной жизни не было, нет и никогда и нигде не будет. Можно минимизировать зло, пытаться минимизировать его, но думать о том, что можно сделать идеального человека и привести этих идеальных людей в политику и они будут идеально управлять — это полнейший бред, который ведёт к ещё большему разрушению, потому что, как только те люди, которые будут это делать, поймут, что это невозможно — они начнут вокруг себя всё разрушать, пытаясь доказать, что это возможно.
— Пусть тряпки и салфетки лежат в одном ящике, жизнь гораздо забавнее, если в ней есть место беспорядку…
Никто не имеет права зарывать свой талант в землю. Никто не имеет права упорствовать в убеждении, что можно прожить жизнь, не соглашаясь ни на какие уступки, упираясь рогом в свои принципы и высокоморальные ценности, не принимая в расчет реальную действительность. Некоторое время это еще прокатит, но потом жизнь все равно оказывается сильнее.
Жизнь, как качели, то дух захватывает, то тошнит. Захар Прилепин
Жизнь висит на нитке, а он думает о прибытке.
Какая разница судеб в наши дни — Толстого и Достоевского... Оба шли долго параллельно при своей жизни, оба являясь одинаково возродителями «религиозных настроений» в нашем обществе, в эпоху, казалось, совершенно атеистическую, совершенно позитивистскую, окрашенную социалистическими цветами, отливами и переливами. Теперь только можно спросить: да отчего два эти писателя, «равно окрашенные в религиозную окраску», — разошлись? На чём они разошлись? Теперь это ясно: один евангелик, «в чертковском духе», — скучный, томительный сектант, с узеньким кругозором, ничего решительно из предстоявших и вот разразившихся в 1914-1918 годах событий не предвидевший. Другой был апокалиптик, с страшным, с пугающим горизонтом зрения, который все эти события, и с внешней их стороны, и с внутренней, предсказал или точнее воспредчувствовал с поразительною ясностью, тревогою, страхом, но и с надеждами...
Молчаливый слуга, провожавший молодого человека к спальне умирающего, настолько слабо освещал путь своему хозяину, что смерть, найдя себе помощников в стуже, безмолвии и мраке, а может быть, и в упадке сил после опьянения, успела навеять на душу расточителя некоторые размышления: вся его жизнь возникла перед ним, и он стал задумчив, как подсудимый, которого ведут в трибунал.
— Да, забыл вам сказать! — Говорите — Вы не представляете, как я хочу заняться с вами любовью. Я никому этого не скажу, тем более вам, сказал бы только под пыткой. — Что сказали бы? — Что хочу заниматься с вами любовью не один раз, а снова и снова, но я никогда этого не скажу. Я не сумасшедший, я не скажу, что хочу любить вас прямо здесь перед вашим домом всю оставшуюся жизнь.
На площади стреляют поэтов. На главной площади нервные люди с больными глазами находят своё бессмертие. Но бессмертие пахнет могилой, это эхо молчания в затхлых залах вечной немоты, это плесень апатии, это мгновение, ставшее тягучей, душной, статичной вечностью. На площади люди слизывают с побледневших пересохших губ вкус жизни, запоминая его навсегда, влюбляясь в яростную боль, несущую в себе семена любви и экстатичной жажды вдохнуть в пробитые легкие хотя бы ещё один глоток солёного воздуха. На площади люди отчаянно смотрят в небо, судорожно понимая, что человеческая смертность — всего лишь залог остроты чувств, горячности идей, вечного стремления успеть, не жалея себя: жить, любить, дышать, смеяться, кричать в распахнутые окна, подставлять неумолимо стареющее лицо дождям, ветрам, снегопадам, солнцу... Потому что в конце этого предложения будет точка, восклицательный знак, а не шлейф уходящего в никуда многоточия. На площади стреляют поэтов.
Не буди того, что отмечталось,Не волнуй того, что не сбылось,—Слишком раннюю утрату и усталостьИспытать мне в жизни привелось.
Приходит момент, когда наша жизнь меняется навсегда: момент, в котором мы признаём свою слабость; момент, когда мы принимаем вызов; момент, в котором мы принимаем жертвы или отпускаем любимого. И иногда, изменения в нашей жизни это ответ на наши молитвы.
Не будь у меня свободы покончить жизнь самоубийством, я бы уже давно застрелился.
Холодный ветер завывает неистово и злобно, бродя по лабиринтам города. Небо затянули темно-серые гневные тучи, скоро начнётся дождь… Она опустила вниз свои серые глаза, хотя обычно они у нее зелёного цвета, но сегодня был особый случай. Дышать становилось все тяжелее, что-то скорбящее ныло внутри и не давало вздохнуть полной грудью… Душа, это душа разрывалась от болей и мук. Вы знаете, как болит душа? Нет, это нельзя сравнить с физической болью, это совсем иное. Физическую боль можно перетерпеть, свыкнуться с ней, её можно описать и увидеть. Душевная боль недоступна человеческому глазу и уху, о ней нельзя сказать или написать… она просто испепеляет тебя изнутри. Она никогда не исчезает бесследно, ты живешь с ней всю жизнь, просыпаешься и засыпаешь с ней, и лишь изредка, когда в твоей жизни случаются солнечные дни, ты на время отвлекаешься от неё… но она не умирает, а просто тихонько ждет своего часа, чтобы набраться сил и снова вылезти наружу, сквозь кровоточащие рубцы на душе.
У человека есть свобода воли, причем троякая. Во-первых, он был свободен, когда пожелал этой жизни; теперь он, правда, уже не может взять ее назад, ибо он уже не тот, кто тогда хотел ее, тот он лишь в той мере, в какой, живя, исполняет свою тогдашнюю волю. Во-вторых, он свободен, поскольку может выбрать манеру ходьбы и путь этой жизни. В-третьих, он свободен, поскольку тот, кто некогда будет существовать снова, обладает волей, чтобы заставить себя при любых условиях идти через жизнь и таким способом прийти к себе, причем дорогой хоть и избираемой, но настолько запутанной, что она ни одной дольки этой жизни не оставляет нетронутой. Это троякость свободной воли, но это ввиду одновременности и одинаковости, одинаковость по сути в такой степени, что не остается места для воли, ни свободной, ни несвободной...
Ты стала взрослой...Я помню солнечные бликиНа досках пола, у окна,Тончайшим запахом гвоздикиМеня сводившие с ума...Сняла с изящного запястьяСекунд струящихся волну,И нежность шелкового платьяВдруг расстелилась на полу...Взлетев с тобой к любви безбрежной,Парили в небе невесомо,Познала плен истомы нежной,До той поры мне незнакомой...А время словно задремало,Отрезав вмиг от жизни прошлой,И я сама себе сказала:"Ну вот и все...Ты стала взрослой..."
Лучшая пора жизни – ночью перед сном, когда всё тихо, – читать в постели – тогда иногда чувствуешь, что можно бы стать порядочным человеком.
Понял, что проблема в жизни — это не работа, учеба или квартира в ЦАО. Настоящая проблема — это когда тебя нет рядом, и чай в кружке, которую ты мне подарила, стоит и дымится уже который час. И нет нас.
О чем скорбеть? Клянусь дыханьем, есть в жизни два ничтожных дня: день ставший мне воспоминаньем, и не наставший для меня.
Старые Цитаты про жизнь подобрал Цитатикс. Собрали их 24714 штук, они точно увлекательные. Читайте, делитесь и ставьте лайки!
Злость не решает ничего.
