Длинные Цитаты про виски

Да иди ты тоже к черту, и тебя и меня к черту. К черту весь этот город и всех, кто в нем живет. К черту этих всех продавцов авторучек, что вечно снуют между машинами и улыбаются за моей спиной. К черту этих мойщиков окон, этих грязных, что пачкают машину, идите к чертовой бабушке, найдите нормальную работу. К черту индусов, что вышивают по улицам в замызганных тачках, насквозь провонявшимися соусом карри, который преследует тебя целый день. К черту террористов в драных спортивках, чтобы все ОБОСРАЛИСЬ! К черту ***астов из Челси, со всеми их масляными мышцами, которые шатаются за ручку в моих парках и на моих тротуарах и трясут своими членами на 35-м канале. К черту корейских баб с их пирамидами фруктов по нереальным ценам, со всеми их тюльпанами и розами, завернутыми в пластик, 10 лет в стране и до сих пор не бельмеса по-английски.

 Я замечаю что если что-то остается на подносе или в стакане то официанты ссыпают или сливают это в баки — одни для жидких другие для твердых отходов. После того как мы прошвырнулись и слопали все что могли нас собирают на балконе выходящем на главные ворота где толпятся в ожидании бедняки из Марракеша. А. Дж. обращается к нам с краткой речью о том как важно поддерживать в сознании туземцев сильный благородный образ и в этот миг панель в стене по одну сторону ворот откатывается и вылезает огромный фаллос писающий мартини, супом, вином, кока-колой, гренадином, водкой, бурбоном, пивом, горячим ромом с маслом, розовым джином, коктейлем Александр, глинтвейном, кукурузным виски в корыто длиной сорок футов с надписью ВЫПИВКА. Из панели по другую сторону ворот выпирает резиновая задница извергая запеченную треску, селедку, утиную подливку, мясо со специями, персиковое повидло, сиропы, соусы, джем, жирные кости и хрящи в корыто с надписью ЖРАТВА.

РовноДышиеВот такой,(говорю ей) родная, у нас пьедестал,Неровные ночи, в холодной постели - делю с котом.Д. звонил мне еще в субботу, а с пятницы перестал.Я свое отражение сравняла с темным, хмурым окном.Недопитый кофе стоит на полу, третий день,Говорят - наступил апрель и скоро будет тепло.У меня от этих людей, в метро, развилась мигрень,Я рисую, по памяти, на обоях - до боли, родное лицо.Непослушной кардиограммой, по сердцу - волна,От неуслышанных, до мурашек, громких, в нас голосов,Я безумно влюбилась в один только звук "тишина",Что застыли минутные стрелки домашних часов.Пустота прожигает гравюрой запястья - пульс,Электрички из пригорода, стуком дают в виски.Равнодушие, как мне казалось, не худшее из чувств,Когда нет общих фотографий, соболезнующих и тоски.Я бы выпила литр настоя, из терпких, старинных трав:Для очистки совести, мысленных ям, лицемерных слов.Как безбожно помнить, на ощупь, самый любимый шарф,Форму, выбитых в сердце, на память о нем, следов.

ДругНа нить дождя упало настроенье,Дрожанье капель в воздухе виситМне хорошо и грустно, несомненно.И есть надежда в слове - моросит...Но настроение внезапно ускользает.И он размеренно все мысли украдёт.В тени улыбка призрачно растает.Но снова вспыхнет, если он придет.В дожде живёт и грусть и созерцанье.И я не в силах в сторону смотретьМне нравится прохлады рук касанье.Как я могла полёт мечты презреть?Мне без него гулять - себе дорожеМы с ним похожи - серебром виски.Он пристаёт к забывшимся прохожим,Они ж спешат, подняв воротники,Я с ним играю, не стесняясь, плачу,Он погрустит, поддержит и поймет.И вытрет слёзы, ласковою лапой.И в трепете, к своей груди прижмётОн друг навеки это без сомненьяЕго люблю и с ним, всем вопреки.Ещё прознав про дерзкие волненья,Он научил меня писать стихи...Его люблю, и рада в то поверитьОн самый лучший в мире из друзей!Стучит в окно, что б отворяла двери.Пойдем гулять? Ну что же ты? Быстрей...

Мы собрались, чтобы узнать последнюю волю Люси Уоткинс! «Во-первых, спасибо, что пришли! Надеюсь, все собрались, но если был буран, я пойму! Не плакать! Люди должны веселиться! Барб, налей всем виски за мой счёт! Я жила просто, так что сокровищ не ждите! Питер «Желтый Медведь» — мой сосед и партнёр по снежному гольфу... получит мою счастливую клюшку! Но только она тебе не поможет! Барб, подруге и боссу, оставляю свою дубленку! Согреет лучше любого мужика, и утром разговаривать не надо! Моему сыну Теду Бруксу. Жаль, что ты меня не знал! Тебе оставляю всё остальное. Увы, немного! А Джеку-Громобою — мой сортир, со всем содержимым! Хочу сказать спасибо всем вам — неудачникам, изгоям и ненормальным! С вами можно жить даже в этом морозильнике! Если попаду в рай, замолвлю словечко. А если ниже — что ж, там хоть жарко!»

Позвоню!!!Я позвонить тебе хочу, Но не поверишь, так волнуюсь.На фото вновь взглянув, молчу,Тобой в безмолвии любуюсь.Я не решаюсь позвонить,Волнуюсь, аж мороз по коже.Не рвись, прошу, меж нами нить,Я так люблю тебя, о Боже!Я телефон в руках кручу,И голова моя кружится.Я позвонить тебе хочу.Но снова не могу решиться.И вновь из пустоты твой взгляд,Эмоциями заливает душу.Изо дня в день, уж сколь подряд,Я позвонить хочу, но трушу.Вновь телефон кручу волнуясь,Пульс бешено стучит в висках.Вновь фотографией любуюсь,Откуда снова этот страх?Ищу я оправданье страху,"Вдруг занята, а может спишь".Рвануть что ль на себе рубаху,А вдруг сама мне позвонишь? "Да что я, мальчик иль мужчина,Какого чёрта!", страх гоню.Поговорить ведь есть причина,Всё, соберусь и позвоню!!!29/11-2012г

 – То есть у всего, что ни случается на свете, всегда есть своя причина и свое следствие. Нет ничего изолированного, отдельного. Отсюда и двойственность мира: есть правда педагога, заставляющего днем и ночью зубрить заклятия, потому что они потом не раз и не два спасут тебе жизнь. И есть правда дисцития, у которого таких педагогов десяток, и каждый считает свой предмет единственно важным и нужным. И кто прав? – Мм… Оба. – Вот именно. – Ристания устало прикрыла глаза и потерла виски, словно человек, у которого сильно болит голова. – Здесь и корень всех разногласий на земле. У каждого есть причина считать себя правым. И при столкновении двух правд побеждает… – Тот, чья правда вернее? – Нет. Тот, кто готов ради этой правды идти на край света. И дальше. 

Бред (это уже в 18 )Сколько боли? Сердце в клочьяРастерзал ты на куски.Сколько соли? Сколько боли?Память давит на виски.Свет пугает, ночь скрываетОт людей тоску моюИ желанье воскресает Душу отыскав твою.Ненавижу, презираю,Взглядом злым тебя сжигаю.Зря ты хочешь отомстить.Местью нежность не убить.Сто раз я кровью напишу:Ненавижу тебя, отомщу,Распишусь, зарекусь,Крест поставлю,Но душу свою от мучений не избавлю.Я буду резать вены,Пить вино,Чтобы влечение убило все оно.Я буду пацанов менятьПо два, по три на дню.Я буду бедным помогать,Забуду всю свою родню.Я буду рисовать,Играть в футбол,Учиться на пятерки,Брошу баскетбол.Пойду работать, Позабуду свои сны.Сожгу стихи.Кому они нужны?Я будут делать все, чтоб боль ушла,Но с каждым днем сильней любя тебя!

Время шло и шло, безобидное, безучастное, замкнутое на себе самом. Текила кончалась. Народу в баре немного. Лица новые, но взгляды те же. Ожившая скука, воплощённая в призрачных пальцах, которые вертели бокалы, что бы те отражались в сверкающей поверхности столиков. Женщины, большие и крепкие, как бокал виски без льда. Мужчины, у которых в голове одна работа, а на лицах все те же несовершенства. Юноши, попавшие в чуждую обстановку, пьют кофе, стараясь соблюдать приличия. Вид небрежный, однако до завсегдатаев им далеко. Всего в баре человек пять или шесть: все разные, полные тайны; жизни их - ларчики, прикрытые костями и кожей; там спрятаны деяния и сны, сокрытая общая для все реальность или же несовершенства, которые со временем обнаружатся.

Закружила тоска, завьюжилаСергею ЕсенинуЗакружила тоска, завьюжила.Серый город - камней пустырьЯ иду, и душой простуженнойПовторяю - к чертям всё сгинь!Пропади этот месяц обгрызанный,Этой ночи постылый мрак-Сквозь прорехи его звёзды сизыеНе согреют бездомных собак.Боль стучится в висках и в темени-Ни кого в этой мгле сырой.Лишь сверкает фонарными бельмамиСерость словно немытый строй.Завела же дорожка лунная.Месяц, месяц - проклятый злодей,Ни чего -я пришёл со струнамиСлавной лиры, души моей.И запомнит навеки, надолгоСерость хрип и боль в тишине.Мои песни здесь будут радугой,-На любимой и милой земле! ...Я не могу безвольностью считатьТрагедию и тайну ,,Англетера,,Судьбой поэту суждено сгорать,Тому не мало скорбного примера.ноябрь 2009 г.

мой ласковый и нежный алкоголизмЛонг Айленд, сигареты, "цезарь",тирамисудавай, подруга, память резатькак колбасу." мохито ягодный", "дайкири",в колонках - блюз,живем в каком-то глупом мире.да ну и пусть.скребется совесть - слишком много,будет цирроз.спасибо маме, папе, Богуза мой невроз.подруга, что-то перемкнуло,и не срослось,и мне б к виску - чужое дуло."да что ты, брось"."лонг айленд", "маргарита", виски,коньяк и сок,подруга, лучше по английски,да со всех ног.чем так спиваться без причины,давай сбежим,ну, симпатичный тот мужчина,что хлещет джин.но сколько в жизни таких будет?до дна допейсломать бы пару-тройку судебда побыстрей."лонг айленд", сигареты, цезарь,нет, я не лгу -любить весь мир кристально-трезвойя не могу

Музыка чувствТот вечер стал в лучших традициях, Гулял с ней аллеями парка. Густыми моргала ресницами, Кровь била в виски, было жарко. Хотелось дать волю эмоциям Откуда-то властно пришедшим, И дня не хватало и ночи нам В плену у любви сумасшедшей. По ласке тела так соскучились, Тех дьявольских чувств сама вечность. Как молнии блик между тучами, Блеснув, улетел в бесконечность. И требовал демон признания, Им млела в лобзаниях кожа. Его рук волшебных касание На музыку мастер положет. Миг счастья описан поэтами, Оставили слово за мною. За лист сел по поводу этому, И строчки-волна за волною. Густыми от краски ресницами Пленила меня фея парка. Застряла в зубах эрудиция И было действительно жарко.