Дэнко родился в Таку, и в то время из его семьи в живых оставались его старший брат Дзиробэй, младший брат и мать. Примерно в девятом месяце мать Дэнко взяла с собой внука, сына Дзиробэя, чтобы он послушал проповедь. Когда настало время возвращаться домой, ребенок, надевая соломенные сандалии, случайно наступил на ногу мужчине, который стоял рядом. Незнакомец отчитал ребенка, и в конце концов они вступили в яростный спор, в результате чего мужчина вытащил меч и убил ребенка. Мать Дзиробэя не могла поверить своим глазам. Она вцепилась в мужчину, но тогда он убил и ее. Сделав это, мужчина отправился к себе домой. Этого человека звали Гороуэмон, и он был сыном ронина по имени Накадзима Моан. Его младший брат Тюдзобо был отшельником и жил в горах. Моан был советником господина Мимасака, и Гороуэмон также получал от него денежное содержание. Когда эти обстоятельства стали известны в доме Дзиробэя, его младший брат направился к жилищу Гороуэмона.
У Вас есть интересная цитата?
Поделитесь ею с нами!
Вы здесь
Длинные Цитаты про дорогу и путь
Обида — это такой маленький и очень симпатичный зверёк. С виду он совсем безобидный. И если с ним правильно обращаться, то вреда он вам не принесёт. Обида, если не пытаться её поселить в своем доме, прекрасно живёт на воле и никогда никого не трогает. Но все попытки завладеть Обидой, сделать её своей, кончаются всегда плачевно… Зверёк этот очень маленький и юркий, он может случайно попасть в тело любого человека. Человек это сразу почувствует, ему становится обидно. А зверёк кричит человеку: — Я нечаянно попался! Выпусти меня! Мне здесь темно и страшно! Я хочу к маме! Но люди давно разучились понимать языки тварей земных, особенно таких маленьких зверьков… Есть такие люди, которые сразу отпускают обиду. Но есть и такие, которые ни за что не хотят её отпускать. Они сразу называют Обиду своею и носятся с ней, как с самой дорогой игрушкой. Постоянно думают о ней и даже ночью просыпаются от великих дум о ней. А Обиде всё равно не нравится жить с человеком.
Осень остается на весь октябрь, а в редкие годы — до ноября. Над головой изо дня в день видна ясная, строгая синева небес, по которой (всегда с запада на восток) плывут спокойные белые корабли облаков с серыми килями. Днем поднимается неуемный ветер, он подгоняет вас, когда вы шагаете по дороге и под ногами хрустят невообразимо пестрые холмики опавших листьев. От этого ветра возникает ноющая боль, но не в костях, а где-то гораздо глубже. Возможно, он затрагивает в человеческой душе что-то древнее, некую струнку памяти о кочевьях и переселениях, и та твердит: в путь — или погибнешь… в путь — или погибнешь… Ветер бьется в дерево и стекло непроницаемых стен вашего дома, передавая по стрехам свое бесплотное волнение, так что рано или поздно приходится оставить дела и выйти посмотреть.
Четыре месяца назад! Да ведь четыре месяца назад Далтон, Резака, гора Кеннесоу были лишь географическими названиями или станциями железных дорог. А потом они стали местами боев, отчаянных, безрезультатных боев, отмечавших путь отступления войск генерала Джонстона к Атланте. А теперь и долина Персикового ручья, и Декейтер, и Эзра-Чёрч, и долина ручья Ютой уже не звучали как названия живописных сельских местностей. Никогда уже не воскреснут они в памяти как тихие селения, полные радушных, дружелюбных людей, или зеленые берега неспешно журчащих ручьев, куда отправлялась она на пикники в компании красивых офицеров. Теперь эти названия говорили лишь о битвах: нежная зеленая трава, на которой она сиживала прежде, исполосована колесами орудий, истоптана сапогами, когда штык встречался там со штыком, примята к земле трупами тех, кто корчился на этой траве в предсмертных муках...
– Жил-был каменотес, который устал дробить гору под палящими лучами солнца. Мне надоела такая жизнь. Тесать и тесать камень, пока не свалишься с ног… да еще это солнце, все время солнце! Ах, как бы я хотел быть на его месте! Я жил бы высоко в небе, я был бы всемогущим, горячим, заливал бы весь мир своими лучами, – сказал себе каменотес. И случилось чудо: его мольба была услышана, и каменотес тут же превратился в солнце. Он был счастлив оттого, что его желание исполнилось. Но, радостно посылая всюду свои лучи, он заметил, что облака преграждают им дорогу. На что мне быть солнцем, если простые облака могут не пропустить мои лучи! – воскликнул он. – Если облака сильнее солнца, я лучше буду облаком. И он стал облаком. Он обогнул весь мир, летел, проливал дождь, но вдруг поднялся ветер и развеял его. Ах, ветер может разогнать облака, значит, он сильнее, я хочу быть ветром, – решил каменотес. — И тогда он стал ветром? – Да, и он веял надо всем миром.
Вокзал, поросший человечьей суетой, шум поездов, стремящихся растянуть цикл своего движения до бесконечности, агонии разлук и эйфории встреч, циферблат неумолимых часов, качающих на своих стрелках судьбы путников, пришедших в этот храм... Пять минут до поезда. Пять минут, принадлежащих только тебе. Пять маленьких минут, время последней сигареты, усталого взгляда назад и прощальной улыбки на дорогу. Пять бесконечных минут, время, отпущенное тебе и достаточное, чтобы перекроить весь мир по новой выкройке. Взвесить собственную жизнь, расчленить душу, препарировать бездну мыслей, познать прошлое глазами уходящего и этим навсегда изменить будущее.
Вокзал, поросший человечьей суетой, шум поездов, стремящихся растянуть цикл своего движения до бесконечности, агонии разлук и эйфории встреч, циферблат неумолимых часов, качающих на своих стрелках судьбы путников, пришедших в этот храм Пять минут до поезда. Пять минут, принадлежащих только тебе. Пять маленьких минут, время последней сигареты, усталого взгляда назад и прощальной улыбки на дорогу. Пять бесконечных минут, время, отпущенное тебе и достаточное, чтобы перекроить весь мир по новой выкройке. Взвесить собственную жизнь, расчленить душу, препарировать бездну мыслей, познать прошлое глазами уходящего и этим навсегда изменить будущее.
Если всё происходит по Воле Бога, то, значит, происходящие события не случайны. И эти люди попадают в условия, в которых им нужно будет разобраться со своим собственным миром. Не вам разобраться с их миром, а им разобраться со своим собственным миром. Вам остаётся только порадоваться, что у них возникла эта задача, и пожелать им здоровья, умения её правильно разрешить. Вы желаете им, как родным братьям, прозрения и ждёте, сумеют ли они прозреть сейчас, или им потребуется ещё ступень, о которую они опять разобьют себе лоб, очередную шишку поставят. Все явления, происходящие рядом с вами, прекрасны, они — во благо. Не сетуйте о проявившейся реальности, она проявилась такой, какой ей надо проявиться. Вам с радостью надо её принять и опять творчески искать выход, как сделать лучше дальнейший шаг и помочь тому, кто нуждается в помощи. Трудно? Пусть будет ещё труднее, ведь от этого вы будете становиться сильнее, вы не уснёте на дороге.
Далее, Св. Татеваци грех делит на вольный и невольный, и приводит их различия. Невольно грешивший похож на человека, сбившегося с дороги, но вскоре возвратившегося. А вольно грешивший чем дальше идет, тем дальше сбивается с пути и не может вернуться на дорогу. Невольно грешивший похож на больного, а другой на мертвеца. Невольно грешивший слушает наставления и оставляет грех, а другой нет. Невольно грешивший грешит с печалью, имея страх Божий и надежду на спасение. А вольно грешивший грешит с радостью, не имея страха, ибо потерял надежду. И именно такие люди виновником своих грехов считают Самого Бога: «соделал нас, что желаем, поэтому и блудим; соделал гневливыми, поэтому и убиваем». «Ложные сии причины, — говорит Св. Татеваци, — ибо Бог, все то, что вложил в человека, ради добра вложил; и мы сами изменяем во зло». Вложил в нас «разум», чтобы им познавать и избирать Бога, а мы избираем зло. Дал «гнев», для того чтобы гневаться на зло, а мы, изменяя это, гневаемся на заповеди.
Далее, Св. Татеваци грех делит на вольный и невольный, и приводит их различия. Невольно грешивший похож на человека, сбившегося с дороги, но вскоре возвратившегося. А вольно грешивший чем дальше идет, тем дальше сбивается с пути и не может вернуться на дорогу. Невольно грешивший похож на больного, а другой на мертвеца. Невольно грешивший слушает наставления и оставляет грех, а другой нет. Невольно грешивший грешит с печалью, имея страх Божий и надежду на спасение. А вольно грешивший грешит с радостью, не имея страха, ибо потерял надежду. И именно такие люди виновником своих грехов считают Самого Бога: соделал нас, что желаем, поэтому и блудим; соделал гневливыми, поэтому и убиваем. Ложные сии причины, — говорит Св. Татеваци, — ибо Бог, все то, что вложил в человека, ради добра вложил; и мы сами изменяем во зло. Вложил в нас разум, чтобы им познавать и избирать Бога, а мы избираем зло. Дал гнев, для того чтобы гневаться на зло, а мы, изменяя это, гневаемся на заповеди.
В мире много злых сил, с которыми вашим крепким стенам и острым мечам дела иметь не приходится. Ты сказал, что Север наслаждается покоем и свободой. Но что знали бы о покое и свободе народы Севера, если бы не мы? Один страх перед Тенью уже сломил бы их. Но когда с пустынных холмов и из бессолнечных чащоб в долины являются темные твари – мы изгоняем их прочь. Кто осмелился бы путешествовать по дорогам, кто чувствовал бы себя в безопасности дома или в поле, кто мог бы спокойно спать у себя в постели, если бы дунаданы предавались сну или сошли в могилы? И все же мы слышим слова благодарности реже, чем вы. Путешественники провожают нас хмурыми взглядами, крестьяне наделяют презрительными кличками. Для одного толстяка, что живет в дне пути от чудищ, единственно от вида которых у него остановилось бы сердце и которые с легкостью сотрут его селение с лица земли, стоит только нам ненадолго снять стражу, – так вот, для этого толстяка я – подозрительный проходимец, «Бродяга-Шире-Шаг»...
Жизнь женщины полна жестоких противоречий: просто невероятно, как ангел в ней может спокойно уживаться с дьяволом. Отличительной чертой женского поведения является постоянная амбивалентность, выражающаяся в стремлении победить, низвергая другого, неважно, мужчину или женщину. Мне никогда не встречалась женщина, которая последовательно, ритмично и с полной самоотдачей двигалась бы по пути жизненного эгоизма, руководствуясь стратегией собственного успеха. Женщина затевает игры, в которых вынужден ошибиться кто-то другой, а она, невинная жертва, обретает ореол святости. Женщина постоянно культивирует несчастье, но доказывает свою непричастность к нему. Она живет не ради себя, а, скорее, ради самой игры. В большинстве случаев её привлекает диалектика борьбы, игры, театральность, а не удовлетворение собственного эгоизма.
Можно разными способами пытаться преодолеть депрессию. Можно слушать органные произведения Баха в церкви Христа Спасителя. Можно с помощью бритвенного лезвия выложить на карманном зеркальце полоску хорошего настроения в виде порошка, а потом вдыхать его через трубочку для коктейля. Можно звать на помощь. Например, по телефону, так, чтобы точно знать, кто именно тебя услышит. Это европейский путь. Надеяться, что можно, что-то предпринимая, найти выход из трудного положения. Я выбираю гренландский путь. Он состоит в том, чтобы погрузиться в черное настроение. Положить свое поражение под микроскоп и сосредоточиться на нем. Когда дело обстоит совсем плохо — как сейчас — я вижу перед собой черный туннель. К нему я и иду. Я снимаю свою дорогую одежду, свое нижнее белье, свой шлем безопасности, оставляю свой датский паспорт и вхожу в темноту. Я знаю, что пойдет поезд. Обшитый свинцом паровоз, перевозящий стронций-90. Я иду ему навстречу. Мне это по силам, потому что мне 37 лет.
Издревле важные дороги БалашихиМой город не затерянный на карте.Он на востоке от Москвы за два моста.И жизнь в соседях у Москвы так непроста-Дороги на Москву века живут в запарке.В татар - монгольские тягчайшие годаСтромынский путь к Москве служил форпостом,Окрепли Щитниково, Лукино тогда.На страже «щит» и «лук» защитой грозной.И живы Щитниково, Лукино и в наши дниИ стали частью города, приростком.Но такова судьба: покой неведом им Их центр – путь Москвы и Балашихи, ростань*Владимирка** древнейшая дорога,Стромынка***превратились в автотрассы.Ползут в дорожных пробках авто строго.В Москву, в Москву! За иллюзорным счастьем.Но вспомним, ведь Москва слезам не верит.И возвратится кое – кто домой обратно.Москва строжайше взглядом так измерит…И примет только сильных.
И какие же изощрённые злодеи были эти старые инженеры, как же по-разному сатанински умели они вредить! Николай Карлович фон Мекк в Наркомпути притворялся очень преданным строительству новой экономики, мог подолгу с оживлением говорить об экономических проблемах строительства социализма и любил давать советы. Один такой самый вредный его совет был: увеличить товарные составы, не бояться тяжелогруженых. Посредством ГПУ фон Мекк был разоблачён (и расстрелян): он хотел добиться износа путей, вагонов и паровозов и оставить Республику на случай интервенции без железных дорог!
И какие же изощрённые злодеи были эти старые инженеры, как же по-разному сатанински умели они вредить! Николай Карлович фон Мекк в Наркомпути притворялся очень преданным строительству новой экономики, мог подолгу с оживлением говорить об экономических проблемах строительства социализма и любил давать советы. Один такой самый вредный его совет был: увеличить товарные составы, не бояться тяжелогруженых. Посредством ГПУ фон Мекк был разоблачён (и расстрелян): он хотел добиться износа путей, вагонов и паровозов и оставить Республику на случай интервенции без железных дорог!
Трудно творчество нестиИ снова день прожитый зря,Не приводящий ни к чему.И в никуда летит толпа,Навстречу новому тупому дню.Всё топчет на своём пути,И давит творчества ростки.И с этих рельс уж не сойти.Гниют последние мозги.Мы все живём как по шаблону,Не смея встать против толпы.Мы рвёмся к денежному трону,Переставая быть людьми.Лишь единицы в глубь душиПускают творческие зёрна.И бережно скрывая от толпы,Выращивают творческие корни.Но сколько трудностей в пути,У тех, кто выбрал ту дорогу.И трудно им друзей найти,Им в небеса, и сразу к Богу.Такие люди - капля в море,Так трудно не смешаться с ним;Их окружает радость, горе - Все трудно спутать со своим.Не все доходят до конца,До столь спасительного брега.Кто от ножа, кто от свинца - Не всех ждет сладостная негаСреди людей, кто понимает,Как трудно творчество нести.Знать, что единицы ощущают,Как трудно ЖИЗНЬ свою спасти,От существованья и рутины,Остаться трудно ЧЕЛОВЕКОМ.Как избежать гнилой той тины,Что назван двадцать первым веком...
Душа мояДуша моя ,о,кто услышал голос твой?Все понял и все выслушал,когда ночной поройТвердишь молитвы ты и слезы льешь?Когда в пути устанешь и заснешь,О,кто разбудит нежно и любя,Заговорит с тобой, и как дитяТы бросишься в прекрасные объятия?О,кто бы мог твои увидеть раны,И стрелы раскаленные вонзившиеся в грудь?Кто встанет на защиту,развеет все преграды?Ты можешь ли и сможет кто-нибудь?Душа моя,кто понял твой язык?Не осудил тебя в твоих желаниях?Кто посоветовал,кто наготу прикрыл,И твердость дал в житейских испытаниях?Кому приятен был твой голос?Кого ты радовала песнею своей?Когда бы пал последний волос,Ты разделил бы ношу скорбей?Но ты молчишь и тишина...Она сдавила сердце мне...Вдруг разбивая все звучат слова:Я дам ответ тебе!Я,Я- Господь,Я- Твой Спаситель!Я помогу тебе!Я - Искупитель!От слез, от горя,боли и страданий.Я проведу тебя чрез море испытаний.Лишь я тебе дам помощь и силы.Дам устоять тебе и до могилыБуду дорогою трудной вести.В час испытанья на крест мой смотри.
Мы из тех, кто теплому дому предпочел перекрестья путей. Мы привычно называем кроватью верхнюю полку купе, мы курим на корточках в холодных тамбурах, мы молимся богу путешествий и играем на гитаре проводницам, жрицам храма поездов. И точно зная, что человека в дороге убаюкивает стук колес, мы его уже не слышим. Для нас не существует мира за окном, лишь отблески дня и пятна ночи, наши шаги стали плавными, мы не теряем равновесия когда под ногами выгибается мир, мы не стремимся к конечной цели, потому что ее нет Есть дорога и чай в стакане, есть полустанки и случайные попутчики судьбы, есть дикая бродячая душа, не знающая потерь, но чувствующая, как проросли в нее шпалы. Для нас легко слово «прощай» и тяжела любовь. И так привычна тяжесть на плечах, то ли рюкзака, то ли неба, и так безумно пахнет травой, ветром и звездами, и так естественно сделать новый шаг, и так странно замереть на месте. В нас не живет покой, друг мой, он осыпается хлебными крошками в крики голодных птиц.
Ветеранам войныДо Победы, казалось, чуть-чуть.А на деле всё было иначе.Был тернистым и долгим ваш путь,Каждый шаг боем был обозначен.Каждый день вам давался с трудом,Он пропитан был кровью и потом.Воздух жадно глотали вы ртом,Каждый дом неприступным стал дотом.Но вы с честью преграды прошли.Вас Европа цветами встречала.На плечах вы Победу несли.Той весной Русь свободно дышала.Боль потерь не стихает, горька.Позади вы оставили многих.Кто-то птицей ушёл в облака,А кого-то судили в дороге.Их уже не увидят друзья,Не дождётся мать радостной встречи.Будет жить с вечным горем семья,А в домах – гореть пламенем свечи.Слышу в голосе я своём дрожь.Бьёт озноб после слов этих горьких.А по телу прошёл словно нож.Скольких мы потеряли! Да, скольких!Скольких нам никогда не вернуть.Скольких нам не дождаться, не встретить…Я хочу вспомнить их, помянуть.Всё должно быть, считаю, по чести.Я хочу поклониться не разВетеранам всем нашим сегодня,И хочу это сделать сейчас,И на это есть воля Господня.
То, что в жизни называют «возвышением», — не что иное, как переход с пути спокойного на путь, полный тревог. Где же прямая дорога? В чём состоит наш основной долг? В заботе о близких? Или обо всём человечестве? Не следует ли оставить малую семью ради большой? Человек поднимается вверх и чувствует на своей совести всё увеличивающееся бремя. Чем выше подымается он, тем больше становится его долг по отношению к окружающим. Расширение прав влечёт за собой увеличение обязанностей. Возникает соблазнительная иллюзия, будто перед нами расстилается несколько дорог и на каждую из них нам указывает совесть. Куда идти? Свернуть в сторону? Остановиться? Пойти вперёд? Отступить? Что делать? Это странно, но у долга тоже есть свои перекрёстки; ответственность иногда бывает настоящим лабиринтом. Но разве твоя ответственность не становится ещё больше, когда ты не только человек из плоти и крови, но и носитель идеи, воплощение факта, символ всего человечества?
Что встретил в пути Берен, с какими трудностями столкнулся, – неизвестно. Ведомо лишь, что в Дориат он добрался поседевший и согбенный, словно провел в дороге многие годы. Но вот однажды летом, бродя светлой лунной ночью в лесах Нелдорета, он повстречал дочь Короля, Лучиэнь. Стоило ему увидеть дивный силуэт, танцующий на вечно-зеленом холме возле Эсгалдуина, как перед очарованием волшебного видения разом отступили, забылись усталость и муки, перенесенные в пути, ибо волшебно-прекрасна была Лучиэнь, прекраснее всех Детей Илуватара в этом мире. Синий, как вечернее небо, плащ струился за спиной Лучиэнь, мерцая золотым шитьем; темные волосы, словно сгустившийся сумрак, волной ниспадали на плечи, и искрились серые глаза, словно сумерки, пронизанные светом звезд. И вся она была волнующимся бликом в листве, голосом чистых звенящих струй, жемчужным сиянием туманов вечерней земли; нездешним светом, мягким и таинственным, озарено было лицо Лучиэнь.
Ревность? Это естественное чувство. Ты не должен стесняться. Она должна быть. Если ее нет, то, скорее всего, человек тебе совсем не важен. Понимаешь? Это не вопрос доверия. Как бы ты ни доверял человеку, если он важен, то ты будешь испытывать ревность. Это внутри тебя. Страх потерять. Вопрос в том, как проявляется это чувство. Людям в своем большинстве свойственно идти по самому простому пути – удерживать того, кто дорог, силой. Скандалы. Претензии. Требования. Ограничения. Напряжение. Так делают почти все. Знаешь, что странно? Зачем они это делают, ведь это не работает. Чем сильнее держишь, тем хуже становится. Парадокс в том, что если хочешь, чтобы человек был верен, то ему надо давать максимум свободы. Разумеется, что я говорю о ситуации, когда есть взаимные чувства. Давая человеку свободу, ты в действительности еще больше привязываешь его к себе. Уметь так делать – мастерство. Это тонкий момент. Не все так могут. Но это работает.
Я В РАЗЛУКЕ С КНОПКОЙСтану я во тьме глубокойУвели у меня Кнопу.Увезли мою подругу,Чтоб её забыла; ВьюгаЧтоб то имя занесло.Чтобы сердце не ждало.Я же хоть её не вижуСердцем мысли её слышуИ она в глухой далиМысли чувствует мои.Между нами даль - дорогаЦелый град.Грусть-разлукаБоль-тревога.Но наши серда горят.Путь далёк соединяютНаши мысли сообщают.-Кнопочка! О друг мой милый!Нас с тобою разлучилиИ дороги развели.И судьбу за нас решилиНам жить вместе не дали.-Ах, Алёна! Ты подругаТяжела с тобой разлука.Но как не далёкТвой крайЯ вернусьОб этом знай.Я огромный длинный путьОдолею как-нибудь.Будем вместе мы с тобой.-Кнопочка! О, Ангел мой!Путеводною звездойПусть любовь моя горит.И ненастною поройПуть-дорогу осветит.Будет лёгким пусть твой путь,Ты меня же не забудь.Не забуду я тебяБуду я искать любя.Буду я нести ту веруЧто с тобой хранить хотели.Двадцать первое числоНас с тобою развело.Но Бог видит нас с тобойОн спасёт Нашу любовь!
Храните память!В моей душе всегда стихи,слов не хитрое сложенье мыслей брошено на лист,Как слепое отраженье,как бы некая рука,что по всюду видит смуту,в трудный час и в трудную минуту молнией в графу ложится наполняя дрожью тел.Где же тот предел терпенья?Где же навоки, уменье?Я души выкрикиваю бремя,В добрый путь мое живое поколенье,последнее племя пионерья.Нас пыталися согнуть,героиновой дорогой выткать путь,мне поверте муть,сумел свернуть,Но осталися другие,их уж больше не вернуть.И как некий гражданин с головою полною седин Родину отправил «защищать»,детей заставил умерать,на кавказ за нефть и газ,за полные карманы «пирогов»,чтоб слаще и гламурней жилось детишкам шишаков,до Родины им дела нет,важней набитый золотм «паштет».А матерям гробы и слезы,СЫНА НЕТ!Похорнным маршем тянется кровавый след.Кто то выжил,кто то не дожил.Обращаюсь к вам МОЕ живое поколенье,Храните память в вечности седин,Храните память стражником немым!
Длинные Цитаты про дорогу и путь подобрал Цитатикс. Собрали их 345 штук, они точно увлекательные. Читайте, делитесь и ставьте лайки!
Лучшее За:
Иная победа хуже поражения бывает.
Автор
Источник
- Джон Рональд Руэл Толкин. Властелин Колец (7) Apply Джон Рональд Руэл Толкин. Властелин Колец filter
- Анна Михайловна Островская (4) Apply Анна Михайловна Островская filter
- Роман Подзоров (4) Apply Роман Подзоров filter
- Аль Квотион. Запчасть Импровизации (3) Apply Аль Квотион. Запчасть Импровизации filter
- Авессалом Подводный. Избранные афоризмы (2) Apply Авессалом Подводный. Избранные афоризмы filter
- Александр Солженицын. Архипелаг ГУЛАГ (2) Apply Александр Солженицын. Архипелаг ГУЛАГ filter
- Антон Павлович Чехов. Безотцовщина (2) Apply Антон Павлович Чехов. Безотцовщина filter
- Ария (Aria) (2) Apply Ария (Aria) filter
- Вероника Иванова. Право учить. Повторение пройденного (2) Apply Вероника Иванова. Право учить. Повторение пройденного filter
- Владимир Набоков. Подлинная жизнь Себастьяна Найта (2) Apply Владимир Набоков. Подлинная жизнь Себастьяна Найта filter
- Джон Макдональд. Ты живёшь один раз (2) Apply Джон Макдональд. Ты живёшь один раз filter
- Завтрак на Плутоне (Breakfast on Pluto) (2) Apply Завтрак на Плутоне (Breakfast on Pluto) filter
- Макс Фрай. Жалобная книга (2) Apply Макс Фрай. Жалобная книга filter
- Марина и Сергей Дяченко. Долина совести (2) Apply Марина и Сергей Дяченко. Долина совести filter
- Меняющие реальность (The Adjustment Bureau) (2) Apply Меняющие реальность (The Adjustment Bureau) filter
- Николай Васильевич Гоголь. Мёртвые души (2) Apply Николай Васильевич Гоголь. Мёртвые души filter
- Семь лет в Тибете (Seven Years in Tibet) (2) Apply Семь лет в Тибете (Seven Years in Tibet) filter
- Сергей Лукьяненко. Стеклянное море (2) Apply Сергей Лукьяненко. Стеклянное море filter
- Сесилия Ахерн. Там, где ты (2) Apply Сесилия Ахерн. Там, где ты filter
- Уильям Блейк. Бракосочетание Рая и Ада (2) Apply Уильям Блейк. Бракосочетание Рая и Ада filter
- Wild Wild Angels (1) Apply Wild Wild Angels filter
- Аид аль-Карни. Не грусти! Рецепты счастья и лекарство от грусти (1) Apply Аид аль-Карни. Не грусти! Рецепты счастья и лекарство от грусти filter
- Александр Дюма. Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя (1) Apply Александр Дюма. Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя filter
- Александр Тимшин (1) Apply Александр Тимшин filter
- Алексей Константинович Толстой. Дон Жуан (1) Apply Алексей Константинович Толстой. Дон Жуан filter
- Борис Акунин. Чёрный город (1) Apply Борис Акунин. Чёрный город filter
- Виктор Гюго. Человек, который смеётся (1) Apply Виктор Гюго. Человек, который смеётся filter
- Глеб Свиридов (1) Apply Глеб Свиридов filter
- Дмитрий Калинин. Дао Вероники (1) Apply Дмитрий Калинин. Дао Вероники filter
- Жанна д’Арк (1) Apply Жанна д’Арк filter
- Ирвин Ялом. Шопенгауэр как лекарство (1) Apply Ирвин Ялом. Шопенгауэр как лекарство filter
- Конкордия Антарова. Две жизни (1) Apply Конкордия Антарова. Две жизни filter
- Кулаковский Дмитрий (1) Apply Кулаковский Дмитрий filter
- Лео Яковлев. История Омара Хайяма, рассказанная им самим (1) Apply Лео Яковлев. История Омара Хайяма, рассказанная им самим filter
- Майборода Богдан (1) Apply Майборода Богдан filter
- Макс Люшер. Закон гармонии в нас (1) Apply Макс Люшер. Закон гармонии в нас filter
- Милорад Павич. Последняя любовь в Константинополе (1) Apply Милорад Павич. Последняя любовь в Константинополе filter
- Мобильная маргаритка (Dengeki Daisy) (1) Apply Мобильная маргаритка (Dengeki Daisy) filter
- Ната Козырева (1) Apply Ната Козырева filter
- Непобедимый (1) Apply Непобедимый filter
- Оксана Велит (1) Apply Оксана Велит filter
- Паузы (1) Apply Паузы filter
- Протасова Людмила (1) Apply Протасова Людмила filter
- Пьер Буаст (1) Apply Пьер Буаст filter
- Сотников Дмитрий (1) Apply Сотников Дмитрий filter
- Татьяна Белапко (1) Apply Татьяна Белапко filter
- Терри Гудкайнд. Пятое правило волшебника, или Дух Огня (1) Apply Терри Гудкайнд. Пятое правило волшебника, или Дух Огня filter
- Туве Янссон. Лодка и я (1) Apply Туве Янссон. Лодка и я filter
- Шерри Аргов. Хочу быть стервой (1) Apply Шерри Аргов. Хочу быть стервой filter
- Яна Алексеева. Ученье – свет… (1) Apply Яна Алексеева. Ученье – свет… filter