Цитаты про белье

Простите, но я не хочу быть императором. Это не моя профессия. Я не хочу кем-то править и кого-то завоевывать. Я бы хотел помогать всем, кому только можно – евреям, христианам, черным и белым. Мы все хотим помогать друг другу, мы так устроены. Хотим жить счастьем других, не их страданиями. Мы не хотим ненавидеть или презирать друг друга. В этом мире есть место для всех, земля богата и может прокормить каждого. Дорога жизни свободна и прекрасна, но мы сбились с пути. Жадность отравила души людей, наполнила мир ненавистью, заставила нас страдать и вызвала кровопролитие. Мы набрали скорость, но замкнулись в себе. Машины дают изобилие, оставляя в нужде. Наше знание сделало нас циничными, а наш ум сделался жестким и злым. Мы слишком много думаем и слишком мало чувствуем: больше, чем машины, нам нужна человечность, больше, чем ум, нам нужна доброта. Без этих качеств жизнь будет полна насилия, и все будет потеряно. Самолёт и радио сблизили нас.

Водка - белый флаг.

Ласка… единственный способ, который возможен в обращении с живым существом. Террором ничего поделать нельзя с животным, на какой бы ступени развития оно ни стояло. Это я утверждал, утверждаю и буду утверждать. Они напрасно думают, что террор им поможет. Нет-с, нет-с, не поможет, какой бы он ни был: белый, красный и даже коричневый! Террор совершенно парализует нервную систему. —

Хорошо, когда женщина сверху. Лежишь себе, она пыхтит, можно напомнить ей что потолок уже давно не белен.

Поэту не пристало говорить о красоте своей, — Его удел красе чужой слагать апофеозы. Не может петь павлин, как серый соловей, О чистоте благоуханья белой розы.

Все, что начато – будет закончено, все, что создано – будет разрушено, все, что черное – будет белым.

Хужее из всех на белом свете стран Где нет покоя, сытости, там везде обман…

Жизнь - как рояль. Клавиша белая, клавиша черная,.. КРЫШКА!)…

Я накапливал звуки и сны, Hазывал это «белый джаз». Все ушло с ее легкой руки В черных клавиш собачий вальс. Я писал о тебе белый стих И вмещал весь словарный запас В танец дикий твоих чернил... То что делало слабыми нас!

И в вокзал, словно в ящик почтовых разлук, Еще близкая мне, ты уж брошена! Отчего же другие, как я не прохвосты, Не из глыбы, а тоже из сердца и мяс, Умеют разлучаться с любимыми просто, Словно будто со слезинкою из глаз?! Отчего ж мое сердце как безлюдная хижина? А лицо как невыглаженное белье? Неужели же первым мной с вечностью сближено, Непостоянство, любовь, твое?

Имей, мой друг, ума хоть целый клад, Ты стерегись пренебрегать советом И знай, что слово перед белым светом Нельзя, как пулю, повернуть назад.

Оторванными от народа — или, если хотите, — от его элементарнейших интересов, в его, этого народа, понимании этих интересов, — оказались и красная и белая сторона нашей гражданской войны. И никому не пришла в голову самая простая мысль: опереться на семейные, хозяйственные и национальные инстинкты этого народа, и в их политической проекции — на Царя-Батюшку, на Державного Хозяина Земли Русской, на незыблемость русской национальной традиции и не оставить от большевиков ни пуха, ни пера. Меня, монархиста, можно бы попрекнуть голой выдумкой. Однако, выдумка эта принадлежит Льву Троцкому: «Если бы белогвардейцы догадались выбросить лозунг «Кулацкого Царя», — мы не удержались бы и двух недель». «Белогвардейцы», то есть, в данном случае, правившие слои всех Белых армий, этого лозунга выбросить действительно не догадались.