Длинные Цитаты про неудачи

Единственное ограничение, которое налагается на наши способности - это наша неспособность признать собственные неограниченные возможности. Нам необходимо применить усилие для того, чтобы понять, что наши возможности огромны и безграничны. Нам необходим энтузиазм по отношению к делу или нашему занятию. Нам нужны усилия для того, чтобы продолжать даже тогда, когда результаты наших усилий и наши друзья говорят нам о том, что мы должны сдаться. Нам нужны усилия для того, чтобы правильно себя чувствовать по отношению ко всему, что происходит, как к радости, так и к скорби в нашей Жизни. И нам нужны усилия, чтобы научиться любить себя больше, чем всех других, особенно когда мы осознаем, что терпим неудачи, что нас преследуют сомнения и трагедии. Однако не нужно никаких усилий для того, чтобы смириться с поражением.

Разговор коснулся Люцифера из поэмы Мильтона, и острота анализа, который давал этому образу Волк Ларсен, и красочность некоторых его описаний показывали, что он загубил в себе несомненный талант. Мне невольно пришел на память Тэн, хотя я и знал, что Ларсен никогда не читал этого блестящего, но опасного мыслителя. — Он возглавил борьбу за дело, обреченное на неудачу, и не устрашился громов небесных, — говорил Ларсен. — Низвергнутый в ад, он не был сломлен. Он увел за собой треть ангелов, взбунтовал человека против бога и целые поколения людей привлек на свою сторону и обрек аду. Почему был он изгнан из рая? Был ли он менее отважен, менее горд, менее велик в своих замыслах, чем господь бог? Нет! Тысячу раз нет! Но бог был могущественнее. Как это сказано? «Он возвеличился лишь силою громов». Но Люцифер — свободный дух. Для него служить было равносильно гибели. Он предпочел страдания и свободу беспечальной жизни и рабству. Он не хотел служить богу. Он ничему не хотел служить.

Моя жена заболела. Она постоянно нервничала из-за проблем на работе, личной жизни, своих неудач и проблемах с детьми. Она похудела на 15 кг и весила около 40, в ее 35 лет. Она осунулась, постоянно плакала и срывалась на всех и вся. Ее ничего не радовало. Постоянно болела голова, сердце и защемляло нервы в спине и ребрах. Она плохо спала, засыпала под утро, уставала и не высыпалась. Наши отношения были на грани. Ее красота стала куда-то деваться, появились мешки под глазами, она стала сутулиться и мало следить за собой. Она отказывалась от съемок в фильмах и вообще от любых ролей. Я потерял надежду и думал, что вскоре мы разведемся Но потом я решил действовать. Ведь мне досталась самая красивая женщина из всех на земле. Она - идеал большей половины мужчин и женщин на земле, а мне позволено засыпать рядом с ней и обнимать ее плечи. Я стал усыпать ее цветами, поцелуями и комплиментами. Я делал ей сюрпризы, радовал каждую минуту. Дарил подарки и жил ради нее.

 … там, где была природа и земля, жизнь и вода, я вижу бесконечный пустынный ландшафт, напоминающий кратер, до такой степени лишенный смысла, света и души, что мозг не способен понять его ни на каком уровне сознания и, если подойти слишком близко, то мозг бунтует, не в состоянии воспринять это. Видение было настолько ясным, правдоподобным и живым, что показалось мне абстрактным. Насколько я мог понять, этим я жил, это двигало мною. Вот география моей действительности: у меня никогда не было и в мыслях, что люди – хорошие, что человек способен измениться, или что мир можно сделать лучше, если получать удовольствие от чувств, взглядов и жестов, от любви и доброты другого человека. Не было ничего положительного, термин “великодушие” ничего не значил, был своего рода избитым анекдотом. Секс – это математика. Индивидуальность больше не имеет значения. Что такое ум? Четкие доводы. Страсть бессмысленна. Мысль не панацея. Правосудие мертво.

Проблема многих, так называемых, творческих людей заключается в том, что они зависят от общественного одобрения. Стараясь сделать что-то в угоду тем, кто платит, тем, кем дорожим, тем, кого любим, мы теряем способность самовыражаться, ту способность, задатки которой мы однажды в себе разглядели, и взяли в руки перо, камеру, медиатор или туго затянули шнурки на кедах. Когда угасает первый запал «да у меня же получается лучше всех», настаёт время поиска себя, тяжелой работы, неудач, которые не обещают быть опорами успеха. Кто-то бросает, кто-то сбегает, кто-то ступает на легкую тропинку шаблонов, а оставшиеся лихачи, сквозь пот, в дыму идут навстречу своей фантазии, мечте и музе… И даже им, на вершине не уготованы общественное признание, память потомков, красавицы и автомобили с открытым верхом, чтобы укатить в закат. Поэтому я надеюсь прийти к выводу, что единственный правдивых успех — успех у самого себя.

- Есть люди, которые постоянно воюют с кем-то - с окружающими, с самими собой, с жизнью. И постепенно у них в голове начинает складываться некое театральное действо, и либретто его они записывают под диктовку своих неудач и разочарований. - Я знаю многих таких. - Беда в том, что они не могут разыграть эту пьесу в одиночку, - продолжает он. - И тогда прибегают к помощи других актеров. Здесь произошло нечто подобное. Старик хотел за что-то на ком-то отыграться, кому-то за что-то отомстить и выбрал нас. Если бы мы послушались его, вняли его запрету, то испытывали бы сейчас горечь поражения и раскаивались бы. Мы бы стали частицами его убогой жизни и его неудач. Но его враждебность бросалась в глаза, и потому нам нетрудно было уклониться от нее. Куда хуже, когда люди «вызывают нас на сцену», начиная вести себя как жертвы, жалуясь на то, что жизнь полна несправедливости, прося у других совета, помощи, заступничества. Он заглянул мне в глаза. - Берегись, - сказал он.

Религия основана, на мой взгляд, прежде всего и главным образом на страхе. Частью это ужас перед неведомым, а частью, как я уже указывал, - желание чувствовать, что у тебя есть своего рода старший брат, который постоит за тебя во всех бедах и злоключениях. Страх - вот что лежит в основе всего этого явления, страх перед таинственным, страх перед неудачей, страх перед смертью. А так как страх является прародителем жестокости, то неудивительно, что жестокость и религия шагали рука об руку. Потому что основа у них обеих одна и та же - страх. В этом мире мы начинаем ныне понемногу постигать вещи и понемногу подчинять их с помощью науки, которая шаг за шагом прокладывает себе дорогу, преодолевая вражду христианской религии, вражду церквей и сопротивление всех обветшалых канонов. Наука лишь может помочь нам преодолеть тот малодушный страх, во власти которого человечество пребывало в продолжение жизни столь многих поколений.

гиммертонские вересковые поляя жду тебя летом в прохладном Питере, моя золотая девочка,вот как после этого люди смеют не веровать чудесам?Мне порою так хочется прогуляться среди гиммертонского вереска...и навсегда оставаться там.я привыкла терять все что есть, неудачи в слезах топя,пора признаться во всех поражениях; распрощаться с ленцой;Самая страшная война всегда происходит внутри тебя,Самая победоносная битва - это схватка с самим собой.В этом городе столько народу (блядского) разного;А я так и не научилась этим слушателям красиво льстить.От каждого пятого за минуту общения начинает тошнить.мне бы пору эту надломную, нарочито алкогольную, несуразнуюпережить. На дорогах, родная моя, огненные листочки клена разбавляют повседневную серость вытоптанного асфальта.ради твоего одного "вот мы и встретились, дорогая Алена"Хочется ставить все фишки на бесконечное "завтра".А я ведь совсем, ну начисто лишена азарта.

Все трудности в нашей жизни относительны. Кто боится мыши, того одолеет и мышь, а кто не боится льва, тот способен победить льва. Трудности в этом мире подобны бешеной собаке: кто бежит от них, того они преследуют, а кто идёт им навстречу уверенным шагом, от того они пятятся, уступая ему дорогу. Если человек убеждён в том, что он ничтожен, бесполезен и не способен вершить великие дела, он действительно будет таким. Такие люди всё время предрекают себе поражение и неудачу ещё до того, как примутся за дело. Уверенность в себе важна, ибо способствует достижению успеха. При этом она не имеет ничего общего с нарциссизмом и гордыней, ибо уверенность в себе — достоинство, а гордыня и высокомерие — порок. Человек, уверенный в себе, идёт вперёд без страха и старается преодолеть все трудности, возникающие на его пути, уповая при этом на Всевышнего.

Кто я? Я — твой постоянный спутник. Я — самый верный помощник или самое тяжкое бремя. Я толкаю тебя вверх или тяну вниз, к неудаче. Я — полностью в твоем распоряжении. Ты можешь передать мне половину своих дел, и я сделаю их быстро и точно. Мною легко управлять — нужно просто быть твердым. Покажи мне, как именно нужно что-нибудь делать, и после нескольких уроков я буду выполнять это автоматически. Я — слуга всех выдающихся людей, и, увы, я — слуга всех неудачников. Тех, кто стал великим, сделала великими я. И тех, кто ничего не добился, сделала неудачниками я. Я не машина, но действую с точностью машины и интелектом человека. Ты можешь управлять мною ради успеха или ради краха — мне все равно. Найди меня, научи меня, будь тверд со мной, и я положу к твоим ногам весь мир. Поддайся мне, и я разрушу твою жизнь. Кто я?

 Интересно, это со всеми так бывает? В своем юношестве я всегда чувствовал себя или чересчур уверенно, или чересчур неуверенно. Я казался самому себе или совершенно неспособным, невзрачным и жалким, или же полагал, что я во всех отношениях хорош собою и все у меня должно так же хорошо получаться. Если я чувствовал себя уверенно, мне были по плечу самые большие трудности. Однако самой маленькой неудачи было достаточно, чтобы убедить меня в моей никчемности. Возвращение уверенности в себе никогда не было у меня результатом успеха: по сравнению с тем, каких достижений я, собственно, от себя ожидал и к какому признанию со стороны окружающих стремился, каждый мой успех был ничтожен или, наоборот, гордость за свои успехи зависели у меня оттого, в каком душевном состоянии я на данный момент находился. 

Интересно, это со всеми так бывает? В своем юношестве я всегда чувствовал себя или чересчур уверенно, или чересчур неуверенно. Я казался самому себе или совершенно неспособным, невзрачным и жалким, или же полагал, что я во всех отношениях хорош собою и все у меня должно так же хорошо получаться. Если я чувствовал себя уверенно, мне были по плечу самые большие трудности. Однако самой маленькой неудачи было достаточно, чтобы убедить меня в моей никчемности. Возвращение уверенности в себе никогда не было у меня результатом успеха: по сравнению с тем, каких достижений я, собственно, от себя ожидал и к какому признанию со стороны окружающих стремился, каждый мой успех был ничтожен или, наоборот, гордость за свои успехи зависели у меня оттого, в каком душевном состоянии я на данный момент находился.